Это окончание истории. Середина тут, а начало тут.
Все казалось лучше, чем возможность праздновать наедине с банкой солений и сломанным лифтом. Может быть, я обронила ключи, когда помогала таскать все эти запасы с этажа на этаж? Не в силах расстаться с банкой, которая мне сейчас казалась самым близким существом, я пошла вниз, светя себе под ноги мобильником и всхлипывая все громче. Дура я, дура, наделала добрых дел. В районе второго этажа мобильник зазвонил. На экране высветилась надпись «Андрей».
Андрей — это вот тот самый мой парень, который в данную минуту ныряет, наверное, в лапландскую прорубь. «Молодец, конечно, — злобно думаю я. — Хорошо тебе звонить из Финляндии, а у меня на счету три копейки, да еще и слесарей надо будет как-то найти». Короче, вызов я сбрасываю. Он снова звонит, я снова сбрасываю. И реву все сильнее, потому что уже твердо намерена страдать. Спускаюсь на первый, мобильник разрывается, я с воем нажимаю на кнопку, открывающую дверь, и прямо вываливаюсь на руки какому-то парню. Точнее, не то чтобы какому-то. Передо мной стоит Андрей.
Я в замешательстве перевожу взгляд на мобильник и вижу там сообщение: «Маш ты ГДЕ я у подьезда» Увидев меня, он, конечно, сразу подумал, что на меня напали в подъезде и отобрали самое дорогое. Банку с баклажанами. А я уткнулась ему в грудь и реву, но теперь уже от счастья, но он-то этого не знает!
— У родителей, — бормочет он растерянно, — сорвалась одна бронь, а я и говорю: «Да ну, не поеду я в эту Финляндию, давайте вдвоем, я останусь…». Вот сюрприз хотел сделать… Ну не плачь, да что случилось-то?!
Наконец я успокаиваюсь и вываливаю ему всю историю про Елену Никаноровну и забытые ключи. Банка зажата между нами теплым вещественным доказательством. Первые несколько секунд Андрей не может ничего сказать. Потом он аккуратно ложится на снег у подьезда и начинает ржать как сумасшедший.
— Сидорова, — икает он, вытирая слезы. — Я думал, что-то правда случилось! Ну ты понимаешь же, что это не беда?
— Да не беда, — говорю я. — А если бы ты не приехал?
— Но ведь я же приехал, — строго говорит Андрей. — История, как знаешь, не терпит всяких если. Все же закончилось хорошо.
Впрочем, как выясняется, Андрей просто присоединился к нам с банкой. Потому что его квартира напрочь занята его двоюродным братом, его девушкой и всеми их друзьями.
Андрей смотрит на мой балкон. Бабушка живет не так уж и высоко, а дом старый, с пожарной лестницей наружу. Теоретически, если постараться, конечно, можно забраться по лестнице, опереться ногой о водосточную трубу и перелезть на балкон. Андрей готов. Он считает, что план идеален.
— Только балконную дверь придется немножко выбить.
Я задираю голову вверх и гляжу на бабушкин балкон. Там темно. И вокруг темно. И снежинки кружатся. А там, где светло, все уже танцуют. И везде, где светло, много-премного народу. И до Нового года полтора часа. И я понимаю, что если уж с нами случилось одно чудо и мы стоим тут вдвоем, то пусть бы их, эти ключи… Вот так рисковать все-таки не стоит.
— Тебе кошка случайно не нужна? — говорю я Андрею.
— Кошка? — ошеломленно переспрашивает он.
— Тут на Зорге закрывают котоприемник. У них сегодня прощальный Новый год. Пойдем к ним.
И пока Андрей думает, что ответить, я решительно тяну его за руку в сторону метро. Банка тоже идет с нами. У меня чувство, что ее там тоже ждут.
Екатерина Кривенко
