Я его не любила. И старалась к нему не привыкать. Он был собакой. А я — кошкой. Хотя и не всегда могла себе позволить … И тоже собачилась. Зацепила я его, чтобы поиграть. Я всегда так делала. Мне так нравилось. Заводила себе собак. Разных. Декоративных, охотничьих. Иногда служебных. Иногда очень титулованных. И случались и удачные метисы. А дворняг не было … Давно уже.
Он был овчаркой. Мой любимый цвет и любимый размер. Он не раз получал лапой по носу, так защищался, как мог. Но сдался. И слушался команд. Возможно, потому, что я всегда прятала когти и никогда не прибегала к суровым интонациям и ошейникам. Все ласковым голосом мурлыкала. И умела выслушать, утешить, убаюкать … Мягкая и пушистая кошечка. Почему-то мало кто помнит, что все кошки — хищные животные … И вообще — взрослая кошка — совсем не милый котенок.
Конечно, любила я котов. И любовалась всегда уверенными и грациозными гепардами, ловкими леопардами, агрессивными тиграми. Я привычно ходила на охоту, а он между тем зарабатывал свои медальки, бегал по следам, искал, хватал, рвал, кусал, падал вечером с высунутым языком, едва сделав несколько шагов от миски в сторону потертого коврика … Иногда и я спала на том коврике, когда ленилась украшать собой очередную подушку. Он радостно позволял мне греться у своих теплых боков и даже извлекать из миски самые сладкие кусочки … Появлялась я в его реальности изредка, но никогда не чувствовала чужого запаха и не находила никакой чужой шерсти на родном коврике. Видимо, меня это радовало … Он не спрашивал, когда я приду снова, не требовал внимания и обещаний, как предыдущие мои собачки. Меня это устраивало. Так жалко бывает отдавать тех, кого приручил, так долго ищешь им новых хозяев, а тогда еще переживай, или в добрые руки попали … Он был моим любимцем. И я была уверена, что так будет продолжаться, пока я захочу.
… То, что она — редкая сука, я поняла сразу. Мы, кошки, чувствуем угрозу просто позвоночником. От нее, удивительно красивой на вид, веяло тупой агрессией и жестокостью. Такие ради секундного развлечения ломают чужие спины … Интересно, он это чувствует? Или только это его и приворожила? Конечно, я не спросила у него и даже в его сторону почти не посмотрела … Но новенький коврик рядом с родным мне выцветшим заметить успела. Так, давненько я в это море не заплывала … А собачку жалко.
… Теперь я, забросив свои кошачьи дела, почти каждый день сидела на яблоне неподалеку знакомого вольера и наблюдала за этой красавицей. Она же была еще той … На выучку ее забирали ненадолго, и она очень любила поиграть с молоденьким упитанным лоснящимся ротвейлером. И это неудивительно — ротвейлера привозили на площадку таким космолетом! И ошейник у гада был золотой. Украшенная золотом тупость вроде и не раздражает … Он же просто прижимал уши к голове. И блеск в его глазах угасал … Он стал злее к работе, все чаще кусал задержанных и даже цапнул инструктора. А я не могла вмешаться, хоть и хотелось разодрать в кровь породистую мордочку. Я даже представляла, как красотка будет пищать от боли. Однако эта девочка все же была опасна. А я не была столь отважной или глупой. Несмотря на якобы имеющиеся у меня девять жизней …
Март заставил меня оторваться от собачьих проблем. Котики бывают такие милые … Когда я вернулась на яблоню, заметила, что из вольера исчез родной потертый коврик. Красавица лежала на своем ложе, моего же собаки не было. Не было его и на следующий день. Мысли в моей голове начали путаться и сбиваться в клубок отрывков каких-то бессмысленных слов — и пришло глупое решение попробовать, как он, взять след … И наконец, найти. И прислониться к родному теплому боку. И никогда не претендовать на самые вкусные кусочки. Почему-то совсем вылетело из головы, что я — кошка. А не пес. Все это показалось условностью, которая давно потеряла смысл …
Конечно, я нашла его. Он был какой-то такой неродной и далекий в этом чужом тесном вольере, что даже сначала показался потерянным навсегда. Он вздрогнул, когда я прижалась к нему, но, узнав, придвинулся ближе, вздохнул и спокойно уснул … Скоро его шерсть стала блестеть, походка оживилась, хвост уже не висел помелом, медалек у нас стало больше, в мисочке всегда было мясцо, а инструктор, забирая моего песика на работу, мурлыкал веселые песенки и забывал надевать ему намордник …
Хорошо, что и его милашка имела собственный коврик. Если бы она пришла в этом, я никогда не смогла бы на него лечь, а это вызвало бы лишние неудобства. А так я родила на нем своих котят … Жизнь наладилась. И через некоторое время я снова стала ходить на охоту, заглядываться на молоденьких барсов и мечтать о подушке …