Продолжение. Начало здесь.
…А вот мысли о том, что у каждого человека – своя миссия на Земле, превратились у меня в рассказ «Выкуп»:
«… Миллионы людей по всей Земле несут те или иные, неведомые им самим поручения. Некоторые – поумнее, поталантливее – чувствуют и осознают своё предназначение, свои миссии. Другие так и погибают безответными, рядовыми солдатами невидимого фронта, даже не узнав ни смысла своей жизни, ни смысла своей гибели».
И ощущение, что все мы – «просто пчёлки» и «собираем мёд для кого то», тоже у меня было: да, а хозяина-то мы, действительно, так и не видели. «Может он там, за чертою жизни, наш пчеловод?». «Пчеловод?…Кукловод»?
Я много думала об этом – с самого детства. И в один прекрасный миг, на заре моей юности — в распрекрасные «мои 17 лет», мне приснился СОН на эту тему — «кому же нужны наши жизни?» — который я потом осмысливала, пока не оформила очередные раздумья в очередной рукописный труд под названием «Страшные сны смешного человека».
Снилось мне, как будто я наблюдаю с высокого зелёного холма какую-то ферму внизу, в долине, подобную тем, что строят для сельхоз-животных, вот только предназначена была эта ферма… «Страшно вспомнить: там, во дворе фермы освежёвывались туши… людей. Ещё живые, корчащиеся человеческие тела движутся конвейером, подвешенные на огромных чугунных крюках, всунутых в разинутые окровавленные рты или воткнутых под подбородки.
… Движется конвейер… Чьи-то ноги в ботинках, с подгибающимися коленями перебирают судорожно по земле, пытаясь противостоять силе, которая влечёт и волочит их под разного рода ножи и пилы, под струи душа в конце конвейера.»
И вот главный герой рассказа – тот самый «смешной человек», которого я наделила и этим собственным сном, и своими мыслями, стоит в страхе на холме и… «вглядываясь в страшную картину, вдруг понимает, что те голые ноги в ботинках, волочащиеся по земле – его собственные ноги, и ботинки — его ботинки, и обрывки старого серого костюма, прилипшие кое-где на окровавленном теле — тоже его… Глаза ещё живут на обезображенном лице, а в них — животный ужас, смертная тоска и угасающая мольба».
Да, большое облегчение я получила, выплеснув на бумагу все свои догадки и долго-трудную, упорную мозговую деятельность на тему «о пчеловодах». Но всё же ОН ОЧЕНЬ РАЗНООБРАЗЕН, НАШ МИР, и не все наши собратья «соглашаются» быть «пчёлками». Есть люди, которые поняв многое в обустройстве мироздания, ищут другие — новые, не избитые пути, отличные от принятых стереотипов стадной человеческой жизни.
Да, кто-то, как свинья (баран, обезьяна), не может поднять голову от своего куска, от суеты и не может понять, что «многие проблемы подброшены ему извне, а он считает их своими. Сладко есть, хорошо жить — что же может быть естественнее и ближе тебе, человек?»
