Опять дождь. В душе, в глазах, под ногами — повсюду мокро … Погружаешься в утреннюю маршрутку — от дождя, от одиночества, от назойливых мыслей о суете. Заплаканное стекло безразлично демонстрирует привычные пейзажи …
На остановке знакомая фигура — странный человек с неразвернутым зонтиком в руках. Прохожие, глядя на него, крутят пальцем у виска: мол, держит зонт и мокнет. Они и не подозревают, что эта вещь для него — святыня, единственная ниточка, которая объединяет с ней.
Он никогда не садится в маршрутку. Стоит каждое утро на остановке и с надеждой заглядывает в каждое автомобильное стекло: а может, там, за стеклом, она?
… Они случайно встретились на общежитской вечеринке. Танцы, дешевое вино, что заставляло кровь неистово бежать по жилам, знакомая лестница для свиданий … Она тихо глотала слезы обиды — любимый танцевал сегодня с другой. Опять поссорились из-за некой вещицы. Опять она не хотела уступить и быть меньше. Игнорирует? Безразлично. И я могу бить его тем же оружием. На глаза попался одинокий парень, что давно пас ее глазами. «Скучаешь? И я. Потанцуем? «Она нырнула в вихрь танца с чужим (или, может, ничьим?) парнем, краем глаза наблюдая за милым. Тот не реагировал. И где-то далеко в глубине души зашевелился, поднимаясь выше, к мозгу, коварный червячок мести. Я что, хуже? Отомщу. Незнакомые? Безразлично. Завтра не встретимся. И была безумная ночь. Ночь мести. И было утро — гадкое, серое, плаксивое … Она украдкой выскользнула из его постели и тихонько собрала вещи. Выскользнула из его жизни, даже не подозревая, что именно в эту ночь сама его жизнь переломила …
Он искал ее везде: в университетских коридорах, в уютных сквериках … Эта загадочная неистовая девушка с фиалковыми глазами так надежно поселилась в его сердце, что избавиться от мысли о ней было невозможно. А он даже имени ее не знал. Не сказала. Предпочла остаться тайной. Знал, что на отношения, хоть какие, надеяться не стоит, и той ночью сердце навсегда поссорились с умом и слышать не хотело умных и якобы убедительных слов …
Она забыла у него зонт. И он цеплялся за эту вещь, как за соломинку. Таскал за собой, надеясь когда-то встретить ее. Да, и повод будет — мол, искал, чтобы отдать зонт. Гнал прочь от себя мысль, что его использовали только для мести.
А совсем неожиданно встретил ее в парке с парнем. Она счастливо и так звонко смеялась, а фиалковые глаза светились любовью и нежностью. Не до него. К тому, кто сделал ему больно тот вечер … Удивительно, но он совсем не чувствовал ненависти к сопернику. Она же, безразлично скользнув по нему взглядом, прошла мимо. Подумаешь, не узнала … И он не решился подойти. Не хотел спугнуть того счастья, что разлеталось от нее во все стороны цветными брызгами.
Знал теперь, на которой остановке она садится в маршрутку, и каждый раз спешил туда, чтобы хоть на миг заглянуть в странные и немного сумасшедшие глаза. И она исчезла. Испарилась, как росинка под солнечными лучами. А он все ходил на ту остановку. Жил надеждой …
Надежда его разбилась одного воскресного дня на пороге собора. Она выходила оттуда в пене подвенечного платья. Подумал тогда, что похожа на Афродиту … Неловко держа зонтик, отступил в тень … По лицу катились слезы. Слезы счастья. Удивительно, но он был счастлив, что так радужно светились ее глаза.
Каждое утро ноги сами несли его на ту остановку. Но она больше не садилась в маршрутку. Зонт обжигал руки, будто он держал в них уголек. Понимал, что болен, одержим — и ничего сделать не мог. Не знал, как лечить эту болезнь … А может, просто не пришло еще то время …
… Сегодня на дворе гуляет бабье лето. И стекло совсем не заплаканное. И сквозь него просматриваются такие знакомые, но какие по-особому новые пейзажи … Что-то в воздухе поменялось. И что-то изменилось за окном. Долго не могу понять, чего же не хватает. Все бы так и одновременно чего же не хватает. И вдруг сверкнуло: на остановке нет того странного человека с зонтиком. Неужели что-то случилось, не дай Бог? ..
Случайно встречаю его на одной из осенних улиц. В его глазах — невыразимое счастье. А рядом — симпатичная брюнетка. Он держит ее за руку и нежно заглядывает в глаза. Не фиалковые. Другие. Но, несомненно — любимые …
Подумалось, что тот, кто сказал, что время лечит все, — мудрейший человек на свете …
