Куда же пойти учиться?
Я с детства любила животных. И хотела как-то связать свою жизнь с такой профессией, чтобы быть поближе к ним. Но куда пойти учиться?
— Можно в университет, на биологический, — размышляла я, — но это значит, что потом будешь в школе преподавателем биологии или в какой-нибудь лаборатории с крысами возиться…
«Мама — химик по профессии, уговорила меня после школы поступать в политехнический на химфак.
И хотя дочка мечтала совсем о другом — хотелось чего-то более близкого к природе, к естественным наукам, но все это было таким расплывчатым, неопределенным, что мамины уговоры подействовали, и документы на химфак были поданы. Тем более, что институт был через три остановки от дома.
— Ничего, — говорила мама — стерпится-слюбится, — зная мое отвращение к химии. Главное — закончить институт, а на работе не будет ни химических формул, ни уравнений, ни пробирок. Пойдёшь к нам на химкомбинат, там в цехе будешь только кнопки нажимать…»
Это — выдержка из моей повести «Ветинарша», которую я написала через пару лет после окончания института, только не политехнического, а зооветеринарного; после того, как уже поработала в колхозе (куда поехала вместе с мужем) главным ветеринарным врачом.
Повесть свою я привожу именно для тех, кому она действительно могла бы сейчас помочь разобраться в себе. Для тех, кто только вступает в самостоятельную жизнь. Ведь иной раз так хочется послушать хорошего совета (как хотелось когда-то и мне), а посоветовать-то толком, бывает, и некому, и спросить не у кого. Бывает такое, да!
И вот я, как уже было сказано выше, по маминому «вредному» совету, так как выбирать было не из чего (советов больше не было), поступила на химический факультет Политехнического института. Ну, что вам сказать? Ужас, да и только!
Химию я не то, чтобы не любила, — я её ненавидела всей душой, а там было «химий» — аж пять разновидностей…
Ещё были бесконечные лабораторные работы по всем этим химиям — один урок за другим, один за другим и всё — про одно и то же… Для меня это было про одно и то же! Всё — пробирки, какие-то гадкие вонючие жидкости, весы, порошки, бр-рр…
Ещё были такие жуткие предметы, как всяческие «физики» (тоже что-то больше трёх разновидностей), «начерталка» (начертательная геометрия), сопромат (тут я молчу) и теормех (а тут я вообще молчу!).
Да, и как же я забыла! Была ведь ещё математика, и не какая-нибудь, а ВЫСШАЯ! А это уже, как говорится — отдельная история… (со страшным концом)!
А в деревне кроме багровых и золотистых закатов в пол-неба есть еще и бездорожье, и грязь по колено
Какой всё это был ужас и мрак для моих гуманитарных мозгов — вы можете себе представить?! И сейчас при воспоминании волосы дыбом встают, и плакать хочется. Уж как мне удалось доучиться до конца второго курса, и даже перейти на третий, одному Богу известно!
И вот тут уж Душа моя забастовала, и ни в какую больше не захотела продолжать это самоистязание.
Да ещё мысли о судьбе братьев наших меньших и о природе вообще не давали мне покоя, и я всё думала: как же я буду работать на этом ужасном химкомбинате после окончания института?
Как же я, «нажимая кнопки», буду помогать коптить наше многострадальное, «почти» голубое небо разновидностями ядовитого дыма и засорять природу? А дым в нашем городе валил из труб химкомбината с завидным постоянством, и трубы эти видны были отовсюду, потому что огромный химкомбинат, где мне предстояло работать, был сам — как город в городе…
…И был он «как апофеоз чего-то противоестественного и неправильного. Дикое порождение дикой цивилизации».
Я мысленно отодвигала перспективу своей работы на химкомбинате куда-то в неопределённое будущее; подальше, подальше от настоящего…
В общем, Политех пришлось бросить. И поступить на ветврача!
— Прощайте, гадкие пробирки, проклятые химические формулы и реакции, кипы чертежей. Не дождешься ты меня, ужасный и страшный химкомбинат! — думала я, ликуя.
И поступила на ветеринарный, и выучилась! И учиться очень нравилось. И казалось, что это — моё! А после окончания института мы с мужем поехали на работу в колхоз…
А я-то была городская девушка!
«…Сначала мне даже нравилось работать ветврачом, но права была мама, которая не разделяла моих восторгов. Ей, коренной горожанке, была непонятна неизвестно откуда взявшаяся блажь дочери. Как женщина более опытная, она понимала, что здесь, в этой ситуации, кроется огромное противоречие, нелепый парадокс.
Да, первобытный инстинкт звал ее дочь от цивилизации, но городская закваска останется и со временем потребует своё. Она потребует туфель на высоких каблуках, элегантных платьев и запаха хороших духов.
А как быть с маникюром, без которого дочь не выходила из дому?
«Быть можно дельным человеком, и думать о красе ногтей» — это понятно, но понятно ли это будет там, куда дочь стремится?
Ведь там, в полях и на фермах, кроме милых её сердцу животных, есть еще и люди, — люди другого склада, других взглядов, в другой одежде, говорящие о другом, с другими мировоззрением и привычками.
Там, кроме багровых и золотистых закатов в полнеба (о которых мечтало наивное дитя), будет еще и бездорожье, и грязь по колено. Так как же быть с туфлями и духами? Но, помните, у Высоцкого:
«Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить…
Любой ценой, и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную, невидимую нить,
Которую меж ними протянули…»
Так и я, влюбленная в свое зеленое и голубое будущее, неслась, как бык, на красный свет. А мама, папа, преподаватели Политеха, знакомые и соседи, качающие грустно головами — все они были для меня уже в прошлом. И я с легкостью перевернула страницу своей жизни.»
Колхозные животные были вечно голодные, холодные — в продуваемых сквозняками, дырявых колхозных сараях…
И пошли рядовые колхозные будни, где каждый день был — как бой. Но не так страшно было оставаться без духов, маникюра и туфель на высоких каблуках (галоши и резиновые сапоги — лучшая обувь ветеринара), как было ужасно наблюдать жизнь несчастных колхозных животных — вечно голодных, холодных — в продуваемых сквозняками, дырявых колхозных сараях…
А это была моя каждодневная работа!
Сейчас с ужасом думаю: а что было бы со мной, если бы я так и завязла в колхозе? Сейчас уже и колхозов-то нет, слава Богу. С приходом частной собственности они как-то так естественно рассосались…
Да и для нас с мужем нашёлся тоже довольно неплохой и естественный выход: мы уехали назад в город, поступать в аспирантуру.
И всё у нас в дальнейшем сложилось хорошо! Но кто знает, если бы не был пройден этот путь, может быть, так до сих пор и жила бы в душе наивная, ирреальная восторженность, так и не стали бы чёткими представления о жизни и людях вокруг, понять которых пришлось только в сравнении. Так и жила бы я с пеленой на глазах, не способная трезво оценить ни того, что имею, ни тех людей, что рядом!
Так что, дорогие девочки и мальчики, выпускники и школ, и вузов, — очень хорошо оцените ваши желания, способности, наклонности, потребности, а потом положите их на одну чашу весов…
… На другую же чашу водрузите все ваши знания, какой-то, пусть пока и минимальный жизненный опыт, опять же способности, достижения и возможности…
Взвесьте!
А потом добавьте немного воображения и представьте, как будет выглядеть этот, уже конечный продукт вашего образования (то есть, вы сами) на практике, то бишь — в жизни, в профессии, на работе на конкретном месте, должности…
И посмотрите, сможете ли? Вынесете ли? Выдержите? Или всё будет в радость и удовольствие?!
Я же от души желаю вам, чтобы ваши потребности всегда совпадали с вашими возможностями! И чтобы ваша будущая профессия была вам ТОЛЬКО в радость и удовольствие!
Марина Дудина-Гришко
