В самый опасный момент Северной войны, когда шведская армия неумолимо продвигалась вглубь России, а Карл XII планировал «зимовать в Москве», русский царь умудрялся не забывать ни на день о внутренней реформе своей страны. Теперь он принялся за печатное слово.
Российские типографии со времен Ивана Федорова пользовались полууставом, буквы которого были как бы сканированы со средневековых рукописных Библий. Полуустав был очень красив и очень непрактичен. В то же время на Западе давно уже применялись четкие и ясные шрифты, в основе которых лежала антиква — изобретение гуманистов эпохи Возрождения, стремившихся к древнеримской простоте начертаний.
Вот Петр и решил максимально приблизить русские литеры к латинским. Первые рисунки новых букв в трех размерах выполнил военный инженер и чертежник из окружения Меншикова, полковник Куленбах, но, вероятнее всего, по эскизам самого царя. Затем изображения отправились в Голландию, чтобы тамошние типографы отлили новый шрифт. Параллельно такую же работу заказали и московским мастерам, но оттиски их, как и ожидалось, оказались хуже, поэтому за основу были взяты амстердамские. В марте 1708-го вышла первая книга нового образца — учебник геометрии.
18 (29) января 1710 года августейший дизайнер лично посетил Печатный двор, утвердил оттиски новой азбуки, лишние собственноручно вычеркнул и на первом листе начертал: «Этими литерами печатать исторические и технические книги. А которые вычеркнуты, тех в вышеупомянутых книгах не употреблять». Отныне воцарился гражданский алфавит, в котором осталось лишь 38 букв из прежних 45. Впоследствии петровскому примеру в точности последовали Сербия, Болгария и Румыния — не лишне тут заметить, что до середины XIX века румыны пользовались кириллицей.
Успех превзошел всяческие ожидания — наконец-то европейцы сумели докопаться до сокровенного китайского секрета. И вот именно в Саксонии сошлись два человека, которые раскрыли его. Первый, алхимик Иоганн Фридрих Бёттгер, в юности хвастался, что нашел философский камень и теперь свободно обращает любое вещество в золото.
Хвастался — и попал под замок: вечно живущий в долг курфюрст велел не выпускать его, пока «великий мастер» не продемонстрирует своих умений. Второго, математика и физика Эренфрида Вальтера фон Чирнгауза, большого любителя китайских фарфоровых редкостей, приставили к Бёттгеру в качестве наблюдателя за процессом добывания золота.
Через некоторое время обоим стало ясно, что желтого металла они, конечно, не получат, зато могут получить «белое золото» — и тем Бёттгер спасется из заключения.
В 1709-м, после множества экспериментов с разными глинами и разными температурами обжига, секрет был открыт. А с 1720-х началась эпоха мейсенского фарфора, сразу ставшего для светской Европы символом роскоши и изящества.