Она ими крутила, как цыган солнцем, дважды была замужем. Чувствовала, как пустота вдруг заглатывает, поэтому однажды решила пойти к психологу. Верила в его всемогущество, пока … и он не попросился в кровать. Она холодно протянула ему деньги — вдвое больше, чем требовал. «Это чтобы вам на проститутку хватило», — сказала и хлопнула дверью. Чувствовала после тех слов гнусно, но господин психолог на то заслуживал. Поняла, что происходит что-то не то, когда он ради чистоты эксперимента, как сам объяснил, попросил раздеться до пояса. Она послушалась (его-то рекомендовала лучшая подруга!), А через мгновение поняла, как ошибалась.
Как все они надоели!
А вчера любимый мужчина солгал. Причем позорно и подло. Она изначально не верила, что он настолько любит. Хотя и подарками засыпал, и слова (ах, какие слова!) Говорил! Она почти таяла. Почти. Потому что не раз убеждалась, что слова — то только одежда для повседневности. Сегодня нарядился к одной, завтра — в другой. И нет словесному гардеробу конца и края.
Следовательно, приняла твердое решение и наведалась к знакомой. Это была несказанной красоты и харизмы женщина. Мимо нее не следует пройти, она, словно нарочно дразнила мир собой — была из породы райских птиц. Даже звали ее Мириам. И это было именно то, что надо!
Она выложила Мириам кругленькую сумму, увидела, как сговорчиво блеснул в глубине темно-карих глаз хищный огонек. Вышла на тропу войны, а себе присягнула, что это будет последнее искушение. Стоя в храме и глядя на печальный лик Спасителя, мысленно пообещала: если любимый не соблазнится еще большей стервой, чем она сама, то станет такой женой и матерью будущим детям, которых еще не было под небом! Если бы кто-то из ее знакомых услышал эти слова — не усомнился бы в том, что она не предаст обещания. Ибо от рождения была ярой, всегда все доводила до конца.
Когда выходила из храма, вдруг почувствовала, что вот сейчас, в это самое мгновение, вершится судьба … В голове закружилась, и она … потеряла сознание. Очнулась на скамейке, с полотенцем на голове, что его бережно придерживала некая женщина в платочке. Поблагодарила, протянула солидную купюру на храм и, бормоча под нос какие-то не совсем учтивые слова, пообещала себе следующий же день посетить врача.
А через час позвонила Мириам. «Ваш мужчина сегодня был со мной, — сообщила буднично, словно речь шла о покупке бройлеров на рынке. – Видео — и фотоотчет получите вечером».
Она все выслушала спокойно, следовательно, заехала к врачу, чтобы хоть чем-то занять мозги. К вечеру сдавала какие-то анализы и тесты. А наутро поехала к себе в деревню, в старую отцовскую хату.
Поехала, конечно же, на авто. Всю дорогу звонил любимый, настаивая на встрече. Он-то там лепетал о том, что ему нужно сказать ей нечто важное, что он назначил дату свадьбы и купил обручальное кольцо с огромным бриллиантом. «Засунь себе тот бриллиант …» — сказала вполголоса. Да, она знала, что мужчины не ангелы. И сама она не раз оказывалась в постели с кем-то из них — женатым или не совсем. Но вот вдруг, когда прошло тридцать, все это так надоело.
Захотелось обычного будничного счастья. А еще поймала себя на мысли, что ни один из мужчин, с которыми знакома близко, она так и не сделала счастливым. От этого открытия вдруг стало так гадко, что она напилась в тот вечер в прах и на следующей неделе с присущим ей упрямством начала жизнь по-новому. Появился возлюбленный, которому почти поверила. Почти. До сегодня. «Всему своя цена», — сказала, заворачивая на последний отрезок дороги, ведущий к селу. Цена заключалась еще и в том, что врач сообщил не совсем хорошую новость о ее здоровье.
По обочине шел какой-то человек. Не раз, бредя из райцентра домой, она клялась, что, когда разбогатеет, всегда будет подвозить людей, поэтому остановилась. Это был Максим, ее одноклассник. Когда они сидели за одной партой, и она удивлялась, что на свете могут быть такие синие глаза, да еще с такими пушистыми ресницами. Она ему завидовала!
Но теперь, когда Максим заглянул в салон, она только за теми синими глазами догадалась, что это … он. Золотые зубы сверкали неровной строкой, когда радостно и немного боязно ей улыбнулся. Выгоревший, давно не стриженный чуб. И руки … Мозолистые руки мужчины, что от утра до ночи работает на земле и у скота. Она слышала краем уха, что ему почему-то совершенно не везло в личной жизни. Он ухаживал за парализованной старенькой матерью, не было времени на гулянья и растил дочь от первого брака — жена сбежала в неизвестном направлении, затем расстались.
Пока подвозила его домой, ее вдруг осенило. Она остановила автомобиль, обвела хозяйским глазом двор и вернулась к Максиму, который притих на пассажирском сиденьи. Он молча смотрел на ее идеальную стрижку, на дорогие серьги, которые загадочно мерцали в ушках, на холеные руки с этими крутыми ногтями, о которых все говорят, будто они наращенные. «Женись на мне, — сказала твердо, а потом, словно спохватившись, провела рукой по лицу. И я обещаю, что ты не пожалеешь ни об одном проведенном со мной дне. И еще: ни одна женщина уже никогда тебя не унизит — они будут стоять в очереди к твоей хате. Просто … просто понимаешь, иногда, чтобы люди разглядели твою середку, нужна достойная обертка. Я давно знала, что ты — сокровище. Поэтому хочу, чтобы все увидели, от чего отказывались! »
И усталый своим ежедневным бытием Максим отдался в ее руки. «Почему бы и нет?» — Смущенно думал, пока ездил с ней по магазинам и — о позор! — До некоего универсального парикмахера, что не только стриг его, но и колдовал над … руками! «Это как в программе «Шанс», — смотрел на нее почти умоляюще. Она легко целовала его в щеку и просила потерпеть. «У тебя мужской характер», — констатировал он. «Нет, во мне и женского немало, — улыбалась она. — Скоро убедишься. И кроме того, я всегда мечтала о настоящей брачной ночи, то есть такой … ну … после венчания».
… Посмотреть на их церемонию пришло все село и два близлежащие. Максима мало кто узнавал, что, впрочем, это не мешало ему сиять белозубой улыбкой и не сводить с нее влюбленных глаз.
… Она успела подарить ему мальчика, даже порадоваться ним два года.
А еще … она сдержала свое обещание. После ее смерти женщины записывались к нему на «аудиенцию» чуть ли не за полгода …