Впрочем, назвать Сережу мальчиком почему-то не поворачивался язык. Может, ангелом, который временно присел на отяжелевшее от мужских поцелуев плечо своей матери? Или звездным мальчиком? Именно таким, как его изобразил Антуан де Сент-Экзюпери в «Маленьком принце».
Пронзительные темно-серые, с золотистыми крапинками глаза словно глотали всего тебя, вместе с ботинками. И держали в своей мистической оболочке, пока детально и проникновенно не сканировали всего твоего существа. Пока не узнавали о тебе все. На меньшее они ни за что не согласились бы.
Откровенно говоря, когда на лестничной площадке нашего подъезда я начала встречать этого мальчик, то и не сразу поняла, что Сережа – сын Аллы. Разве у фейерверков бывают дети?
Однажды она постучала ко мне в дверь. С синяками под глазами и под хмельком неумело прижимала его за худенькие плечи, а затем бодрым голосом представила: «Сын мой … Сергей … Знакомься, Тань …»
Я взглянула в замечательные серые глазки. «Угу … Привет, звездный мальчик …» Оказывается, до этого момента Сергей жил с бабушкой, учился на «отлично» и пытался никому не мешать. Но старушка умерла, и мальчик оказался в городе, где давно и вполне беззаботно жила всегда веселая вечером, а наутро в разобранном виде ЕГО мама.
Следовательно, не раз становилась свидетелем того, как сосредоточен Сережка рано утречком перед школой заваривает чай и мажет бутерброды. Два всегда оставляет на тарелочке, заботливо уложенной салфетками.
Мы с дочкой пытались составлять ему компанию — забегали к ним утром или приглашали к себе на утренний чай перед школой. Однажды, когда моя Анечка заболела, и мы завтракали вдвоем, я не удержалась и спросила у Сережи: «Почему ты всегда оставляешь именно два бутерброда?» А он поднял свои фантастические глазищи и сказал: «Для мамы и ее кавалера. Бабушка учила меня принимать все как есть. Моя мама вот такая, и мне ничего не остается, как любить ее ».
Я остолбенела, мне не хватало воздуха. Маленький звездный мальчик. Такой уже взрослый. Почувствовала, как изнутри подошли к глазам тяжелые горячие слезы, и я засуетилась, собираясь домой. Он остановил на полдороге. «Теть Тань … Вы не плачьте … Потому и я сейчас буду … Она такая несчастная … Моя мама … »
И вдруг лицо его изменилось, словно на него набежала тень … Нижняя губа исказилось, поехало в сторону. Он так беспомощно и искренне плакал, что я ринулась к нему прямо через стол, обняла за стриженую голову и легонько покачивала на руках, пока младенец не успокоился.
С тех пор мы никогда этого не упоминали. Заметила, что Сережа стал реже к нам заходить и избегать таких замечательных утренних чаепитий …
… Сегодня Аллочка нарисовалась, просила, чтобы я взяла Сережу на отдых. В ней горел синим пламенем очередной роман, поэтому мальчик мешал. Сережа смотрел на меня. Он хорошо знал, как долго я ждала случая поехать с дочкой к морю. Уж слишком хорошо. Но смотрел почти просительно. Вдруг разозлилась: почему, ну почему я должна отвечать за чужого ребенка? На помощь пришла дочь. Она просунула под моей рукой свою веснушчатую мордочку и прощебетала: «Ма, ну возьмем Сержа (это она его переименовала от французского« Сержик »). Будет мне компания, когда тебе станет со мной скучно ». И что, скажите, оставалось делать?
… На пятый день отдыха я была счастлива, что дети друг с другом ладят. А перед самым отъездом Сережа присел возле меня на берегу моря и спокойно сказал: «Только не перебивайте !»… И начал …
Вы когда-нибудь слышали признание от двенадцатилетнего? Вот и со мной такое случилось впервые. Когда все то, выслушала, то была пораженная, растерянная, раздавленная, потому что не могла это говорить ребенок. Я лихорадочно мыслила, что же ответить. И начала, что ему еще рано о таком думать и что я — тетя, а он — ребенок. И еще неизвестно какую метель мела мальчику, который сидел, съежившись, рядом. Выслушав все и серьезно взглянув в глаза, Сережка сказал: «Подождите меня. Я сделаю вас счастливой. Вон сколько у вас мужчин вьется, а вы всех отшивает. Они не стоят вас ». От этих слов из уст ребенка я сильно закипела: «Ага, когда тебе будет двадцать, мне уже пройдет сорок!»
Хорошо помню, как он встал и каким красивым был при свете луны и на фоне спокойного моря. А потом сказал: «Я все равно найду способ навсегда остаться в вашей жизни» — наклонился и чмокнул меня в щеку.
То был первый и последний поцелуй …
Потому что не видела его по возвращении с моря лет пятнадцать — они же переехали к последнему Аллиному мужу. За это время я так и не стала счастливой в личной жизни. А вот дочь однажды пришла и с порога кинулась мне на шею: «Ма, я замуж выхожу. За … Сержа! »
… Она родила еще одного Сержика — маленького, крикливого.
А старший погиб, когда выполнял миротворческую миссию. Хотя мне спокойнее думать, что его, как и Маленького принца, просто с полигона похитили и увезли на какую звезду в галактике. Чтобы и там учил других соблюдать слова. И любить.