Это было поистине несправедливо — начальником отдела в канун Нового года назначили … нашего ровесника. Патлатого неформала в дорогом костюме. Презрение к такому назначению (нашим начальником был человек, который здесь уже более двадцати лет — баба Вера) я могла выразить только одним способом: смотреть долговязому мальчишке по имени Иван прямо в глаза. Вызывающе и немного нагло. «Кто твой папа, сынок?». Вот какие слова я вкладывала в свой взгляд. И очень гордилась собой. А еще очень спешила. Спасать слепую болонку, объявления о которой услышала во вчерашнем выпуске местных новостей. «Отдадим в хорошие руки слепую болонку, найденную на рынке» — так звучал этот почти приговор бедному животному.
Да. Найденную. Можно подумать, она потерялись. Оставили ее, никому не нужную бедолагу, и пошли покупать дорогую дубленку или обнаженную курицу к праздничному столу. И четко, почти на физическом уровне представила, что это не болонка, а я сижу посреди снежного месива и шума огромного рынка. На меня наталкиваются, меня топчут, ссорятся, когда я жалобно повизгивает от боли, и плывут себе подальше, словно огромные корабли. Не вижу их — я их чувствую. И дрожу всем телом от неизвестности и горя, упавшее на меня не только неожиданной темнотой, но и предательством. А это страшнее. Кому уже, как не мне, об этом знать.
«Наталья, вы вообще где?» — Я выныриваю из мыслей на «поверхность», то есть прямо в кабинет нового начальника, где все с вытянутыми шеями выжидающе смотрят на меня. Или точнее на выразительные ручьи на щеках. Кроме того, оказывается, что я прослушала все почетные задачи, которых на меня навесили аж шесть. Черт возьми! Через эту новую метлу не успею ни сегодня, ни даже завтра забрать бедную болонку …
И я решаю отомстить начальнику самым банальным для женской породы способом: сделать вид дуры. Надоесть ему так, чтобы он, как говорится, совсем меня из сердца вон меня из головы. По сердцу, оно, видимо, у него плотно занято. «Как там Тася?» — Воркует патлатый в телефонную трубку, когда я, ведь пятый раз, заваливаюсь в его кабинет. Интересно, что он ей подарил … Бриллианты на пальчик или в ушки? А она ему? Ошейник, пожалуй.
«Наталья, я к вам обращаюсь! Сколько будете торчать у меня перед носом и молчать!! Ура! Он уже рычит, а значит, скоро можно будет тихонько уйти с работы. Но он, словно читая мои мысли, сужает темные глаза с тонкими стеклами дорогих очков. «И не вздумайте сегодня рвануть по магазинам. Лично проверю. В коллективе поговаривают, что вы еще и … прогульщица … ». «А ты — крыса!» — Мысленно ругаюсь и недопустимо громко закрываю за собой дверь.
Может, он прав — новый лохматый начальник в дорогом костюме. Я всегда такой была: придумываю себе путешествия, срываюсь — и еду. Придумываю любовь — и влюбляюсь по уши. Вот теперь верю, что могу помочь бедной слепой болонке. Мчусь сквозь вьюгу, крепко сжимая в онемевших руках утепленную корзину.
… Дверь квартиры, куда я наконец пришла, открывает нарядная женщина в чистом переднике. У ее ног — белый живой клубок. Он доверчиво обнюхивает мои пальцы и тыкает влажной мордочкой в ладони.
А уже через минуту я визжит! Пронзительно, дико и очень-очень громко. У меня на шее — кто! Нежданного гостя — белого крысенка с внимательными глазками-капельками — таки счастливо снимают с моей шеи. И я даже не успеваю раскрыть рот, чтобы высказать свое фе. Ибо нос к носу сталкиваюсь с новым начальником. Уже через минуту узнаю, что женщина в переднике — его домохозяйка, крысенок совсем не мужского пола, так зовут его, то есть ее … Тася. А болонку, по которую я приехала, он подобрал на базаре. Тася ее невзлюбила, но бедная зверек не должен страдать.