Странная августовская ночь расцветает. Смотрю на небо и почему-то не загадываю желаний как прежде. Тогда я не знала, как называются эти звездопады, просто радовалась, что хоть лето и заканчивается, и можно загадать столько желаний — ежеминутно падает звезда … Желаний за лето всегда собиралось. У всех была возможность осуществиться благодаря осколкам кометы, что так красиво и безнадежно погибала в атмосфере. Конечно, желания были о большой и чистой …
Почему я теперь так мало пишу о любви? Видимо, не хочу играть словами. А может, я просто привыкла. К большой и чистой тоже привыкают. Поэты делают из этого трагедии, а у меня есть ты. И я не знаю, люблю тебя. Или просто меня без тебя нет … Это и есть любовь. Или нечто другое. Глупые мысли лезут сегодня в голову. Пожалуй, только сильный человек может всю жизнь любить кого-то одного. И поэтому одному нужно расти и изменяться в унисон с тем, кто его любит. И часто бывает так? .. А может, наоборот? Кто растет, а кто отстал, задержался в пути, заблудился — и вышел на другой путь. А там встретил других путников. И пошел с ними. Или растерялся — и давай догонять прежнее … А его тем временем забыли …
Мы с тобой встретились, как двое потерянных в страшном лесу повседневной жизни. Я была циничной принцессой из красивой сказки, а ты — добрым волшебником из ужасного боевика. Мы зацепились взглядами и почему подумали о том же. О том, насколько чужды мы сегодня в собственных мирах и друг другу, а еще о том, что следовало бы не торопиться некуда и забыть обо всем, просто заблудиться вместе в ночь, потеряться, убежать от всех и всего. И пусть реальность подождет. Так иногда чужие и незнакомые на один миг становятся роднее за друзей. Но ночей у нас не было. Были отрывки дней, когда уже стало понятно, что все не случайно, но и не трагически … Так бывает.
Так бывает, что правильно было бы пройти мимо, но почему-то не пройдешь … И вот — все неправильно, хотя так понятно, и без этого уже нельзя. И не хочется без этого. И нет никаких правил. И нет слова «неправильно». Ибо без этого «неправильно» умрет какая-то часть меня, что то, что останется, будет уже нежизнеспособным. А нежизнеспособное не может быть правильным. Вот видишь, целую теорию подвела под простую закономерную не случайность тебя в моей жизни.
Я уже говорила тебе, что ты меня спасаешь? От всех моих ролей, масок и реальностей … Люди иногда устают от театра жизни, устают быть идеальными или не очень женами-мамами-дочерьми, мужьями-отцами-сыновьями, учениками-начальниками. Возьмешься наедине быть собой — почему до боли хватает соучастника. Проблема … Давление жизни такой, что только собственного сопротивления, кажется, хватит. Кого зовет параллельный мир с высоким градусом жидкости, кто убегает от всех, прихватив дурмана, а я звоню тебе. По мне — это правильно. Для того и есть друзья, с которыми можно …
Я никогда не спрашиваю тебя о мире, где от тебя хотят любви. Видимо, это не мое дело. Хотя для того, чтобы понять человека, якобы следует знать о нем больше. Но почему-то не в нашем случае. Мое понимание тебя — на грани случайной встречи двух путников, что никогда не узнают, есть ли где-то путь, которым они шли бы в одном направлении. Так среди многолюдных толп городских улиц наткнешься на человека, и ударит тебя молния понимание, почувствуешь интуитивно — вот мое, родное. Знаешь, что потерял того человека еще до того, как увидел впервые. Поэтому бережешь секунды и доли секунд. И даже если в одном случае из миллионов таких встреч секунды складываются в годы, точно известно, что все надежды потеряны задолго до … Остается лишь какое-то едва уловимое ощущение непрожитые жизни. Казалось бы, обреченность должна пугать. И даже убивать чувства. Однако такая обреченность отнюдь не трагическая, она какая-то легкая и понятная, вроде «ветра не удержишь» … Но когда чувствуешь ветер и идешь навстречу, то гораздо острее проживаешь каждый миг. Странное удовольствие. Так же ощущаешь красоту осенних красок, хоть знаешь, что она медленно умирает … Так же любуешься звездами, которые падают. Тогда, когда уже не загадываешь желаний о большой и чистой.
Знаешь, с человеком легче, когда его не можешь присвоить, не можешь сказать «мой». Вроде и никого не стоит присваивать, но присваиваем — некая иллюзия не одиночества в мире, мол, вот, я есть, потому что есть же кто-то мой. Но когда в эту игру поиграть не можешь, через какие-то формальности и условности, тогда никого и не держишь, не проникаешься тем, что кто займет, не ревнуешь даже. И вроде и так понятно: ну, принадлежит он кому, а при чем здесь я? Так, он может исчезнуть. Когда захочет. И больше никогда не позвонить. Что же … Мы ходим разными дорогами. Мы живем в разных реальностях. Мы — производные от «любви». Я просто любуюсь им, говорю … Он не мой, но сейчас со мной, и мне тепло. Нет, я его навсегда не хочу …
… Навсегда — это так долго … Разве что-то может быть навсегда, когда падают листья? И даже звезды сгорают …