Он смотрел на меня, как на любимую гончую, что случайно стала инвалидом — с любовью и нескрываемым желанием пристрелить. Я на это заслуживала. То есть на то, чтобы пристрелить. Ибо на любовь последнее время не претендовала, все отмазки клеила … К тому же такие банальные — то голова болит, то вот … И голова у меня болела уже хронически и на отмазку не тянула. Отсюда и якобы месячные … Почему я ничего лучше не придумала?
Он так хлопнул дверью еще недавно супружеской спальни, что показалось … вот-вот на голову упадет верхний этаж. Подумала: зачем мне это все? Можно было бы и разрешить для разнообразия. Я же якобы решила ничего не менять в жизни … Но что-то во мне противилось — и я до этого «нечто» прислушалась … Он просто не знает, что я уже знаю. Знаю об этой его …
Слова «любовница» я почему-то не любила. Может, потому, что оно однокоренное с «любовь» и «любимая». То есть получалось, что она, эта, о которой я уже знаю, ближе к нему, ибо она — от слова «любовь», а я — от слова «друг». А кто такой друг? Это тот, кто все поймет, простит и примет. А любовь — это любовь. Большая, чистая и романтическая, пушистая и с бантиком. Интимная. Усыпанная лепестками роз … Такая, как когда-то было у нас. А куда делось — никто не знает. Мне еще недавно казалось, что она есть. Просто я привыкла к тому, что она есть. Так неизменным кажется все, к чему привыкаешь. Сама для себя неизменна в зеркалах, пока одноклассник, на которого случайно напорешься раз за сто лет, не воскликнет не подумав: «А ты изменилась !!!». И это «изменилась» тебе ничего приятного не скажет … Вот и в любви так же привыкаешь — будто само собой разумеется …
Пока тоже не напорешься ненароком.
Я потом присматривалась к нему целый вечер. И следующий вечер. И вообще — все время, которое мы были вместе после того, как я увидела … Ничего не изменилось. Мне казалось, что-то должно измениться в нем навсегда, это он мне изменяет. Я же должна заметить хоть что-то, что уже стало не так? Ничего. Намека, никакого изменения в поведении, во взглядах, в темах разговоров. Он не стал задумчиво смотреть в окно, будто телом здесь, а душой с кем-то другим.
Он не произносил во сне чужого имени, не называл меня как-то иначе, чем до того … Целовал на прощание и когда возвращался домой. Не опаздывал с работы чаще, чем обычно. Ел то, что я приготовила. Подробно рассказывал, как прошел день. Расспрашивал меня и внимательно слушал. И никаких следов помады на воротничке, и полное отсутствие чужих запахов на одежде. И никакого намека на чувство вины!
Я же тем временем понемногу сходила с ума. Искала те следы и запахи остервенило, как спаниель-наркоман ищет героин. И огорчалась, что не нахожу. Присматривалась к нему еще пристальнее. Я вся стала детектор лжи. Лакмусовая бумажка. Рентгеновский аппарат. Миноискатель. Саперы ошибаются только раз. Я не могла ошибиться. Он сидел тогда за столиком с феерической блондинкой. И держал ее за руку. А потом поцеловал. Это не могла быть какая там бизнес-партнерша или клиентка. Не бывает таких партнерш. И клиенток никто не держит за руку и не целует, нежно заглядывая в синие глаза. Почему именно синие? Возможно, она крашеная и глаза у нее карие …
Какая разница, да и зачем я придумываю для себя эти подробности? Разве мне мало того, что видела в действительности? А на самом деле она была очень красивая … А у меня вот десять лишних сантиметров на талии … О бедрах я вообще молчу. Когда последний раз была в кафе? Хотя бы и с чужим мужчиной …
Со своим точно уже лет сто не была. Все с подружками бегала. А мужчинам отказывала. Ради чего? Или ради кого? Нет, все жены — дуры. Сидят вот на кофе друг с другом и радостно щебечут, что, мол, все мужчины изменяют своим, а их даже в ту сторону не смотрит. Ведь его дома все устраивает: чисто-убрано-наварено-напечено и милая женушка улыбается. И никогда не показывается в халате и в бигудях. И в любом случае не бывает расстроена. Просто идеальна. И не сварливая. И всегда готова. Нет, наверное не изменяет. Он — исключение. Единственный, один из миллиона. Ой, девочки, я так счастлива … Словом, дуры.
И я дура. Ну, вот чем я занимаюсь? А даже если что там и было, то не я декларировала, что «каждый имеет право налево». Кто мне виноват, что своим правом я не воспользовалась еще … А может, и не воспользуюсь. Кто мне помешает забыть, что я что-то там видела? Он не пришел, не сказал, что все, расходимся, как в море поезда? Чемоданов не собрал? Возможно, ему тоже трудно? А если там любовь? Может он пока выбирает меня … Где там мой пеньюар? И надо приготовить что-то вкусненькое на вечер …
Нет, я настоящий друг. Просто игрушками делиться с детства не люблю …