«Девочка наша сладенькая … хорошенькая, просто прелесть наша», — молодые папа и мама то и дело склонялись над колыбельной. Они только вчера, счастливые и благодарные судьбе за вот этот писклявый сверточек, вернулись из роддома, и нарадоваться не могли розовощекому ангелочку, что сердито морщил лобик.
… Марина с Валерой оба выросли в детдоме. Вместе окончили ПТУ. Вместе поступили в кулинарный техникум. Девушка привыкла, что ее верный рыцарь всегда рядом. В детдоме прятал ее за широкую спину, когда банда Рыжего цеплялась с обидами или что-то хотела отобрать. Не раз за Маринку синяки носил. А когда в выпускном классе Рыжий сломал Валере руку и челюсть (за что и загремел в колонию), первым, что сказал юный рыцарь-защитник после того, как ему сняли гипс, было: «Ну все, Маринка, теперь ты обязана на мне жениться ». Тогда они только весело посмеялись с той шутки. Не знали, что те слова — судьбоносные для обоих. Ибо с веснушчатой девчонки Марины выросла зеленоглазая красавица, а с долговязого Валерки очень быстро сделался настоящий мужчина — сильный и надежный. А красивый! ..
Оба даже не заметили, когда именно их дружба переродилась в любовь. Просто, какого-то солнечного утра Валерка постучал в дверь Марининой общежитской комнаты и в ответ на вопрос, что его прочитал в ее зеленых глазищах, протянул девушке огромное шоколадное сердце. «Мое чувство к тебе такое же большое и горьковато-сладкое, как это сердце», — краснея, оперся о косяк.
Уже за два месяца в общежитии гуляли сиротскую свадьбы. Девушки скинулись Марине на белое платье и фату, а вахтерша тетя Клава на приданое подарила невесте перину и две подушки.
Молодой семье выделили отдельную комнату со столом, шкафом и двумя кроватями, с которым завхоз дядя Федор смастерил широкую тахту. «Вот мы с тобой, Маринка, заживем!» — Мурлыкал Валера, наблюдая, как любимая жена цепляет на окно занавесочки в мелкий горошек, которые сама сшила специально на новоселье.
Они действительно жили как одна душа. Подружки, которые частенько забегали к Марине на чай с шоколадками, которые мастерски изготавливал Валера, только вздыхали завистливо: «Вот бы и нам такие мужчины … Эх, какая же ты счастливая, Маринка!»
Он часто приносил ей с фабрики, где работал на производстве плиток, изготовленные собственноручно шоколадные сердечки — молочные, черные, с орешками. Была их уже целая коллекция. Но когда говорила мужу, мол, подожди, пусть я еще те съем, он категорически заявлял: «Нет. Буду носить их тебе, сколько и буду жить. Ибо моя любовь к тебе такая же сладкая, как этот шоколад ».
Когда Марина сообщила Валере, что беременна, он чуть не задушил ее в объятиях: «Спасибо тебе, любимая, теперь у нас будет самая, самая крепкая семья на свете». Они оба плакали от счастья, потому, наверное, только тем, кто вырос в детдоме, известная настоящая цена семейного счастья.
Маленькая Лида росла хорошенькой, здоровенькой. В восемь месяцев научилась ходить. В десять — звала маму, папу и произносила свое имя, а в год уже знала наизусть «Ходит арбуз по городу». Теперь отец приносил с работы два шоколадные сердечки: побольше — для Марины, меньшая — для Лиды.
Вечером, одевая четырехлетнюю Лиду из садика, Марина заметила, что за ними долго идет некий мужчина в темной куртке и капюшоне, что полностью скрывал лицо. Изрядно испугавшись, женщина подхватила малыша на руки и шмыгнула в подъезд своего общежития. Через стеклянную дверь увидела, что мужчина прошел мимо, даже не остановившись. «Вот дура, надумала себе невесть чего», — успокаивала сама себя. Но у сердца зашевелилось что-то недоброе …
Примерно через неделю, уже напрочь забыв о своем испуге, Марина, забрав Лиду из садика, зашла к подружке поболтать. Немного засиделись, на дворе уже изрядно стемнело. «Может, позвони Валере, пусть вас встретит», — предложила подруга. «Да ну, что тут идти — два двора миновать, — отмахнулась Марина. — Валерка после смены, вероятно, спит уставший ».
Возле своего подъезда она только успела заметить некую тень, что скользнула по кирпичной стене. И вдруг где-то под ребром невыносимо заныло. Свитер почему-то стал теплым, влажным и липким. Быстро темнело в глазах. Остатками сознания цепляясь хоть за что-то, заметила рыжую шевелюру и нахальную морду с противной улыбкой.
… Валера проснулся около полуночи. Удивившись, что его девушки до сих пор нет дома, накинул куртку и вышел на лестничную площадку. Внизу что-то жалобно выло. «Вот уже шпана в подъезде», — подумал раздраженно и быстренько сбежал по лестнице. Скуление прекратилось. Валера заглянул под лестницу и обомлел: там, чумазая и белая как стена, сидела Лида. Бедный ребенок так плакал, что уже не имел силы и говорить, только тихонечко повизгивал и показывал пальчиком на дверь. Человек опрометью бросился вон. Возле скамейки в луже крови лежала его Марина. И только звезды ловили блики в ее уже холодных зеленых глазах. В ее горсти нашел окровавленную бумажку, где ужасным почерком было выведено: «Вот тебе за колонию, Валерка. Помнишь меня, Рыжего? »
… Убийцу поймали быстро. И судили справедливо. Только Валера мало помнил тот суд. Он ходил в полусознательном состоянии и не знал, на каком он свете. Лиду, которая отказывалась есть и говорить, унесла на несколько недель к себе Маринина подруга.
Вернувшись после похорон в пустой дом, Валера впервые за несколько тех страшных недель разрыдался. Голосил, нет — выл, как тот одинокий волк. Да, он и вправду стал похож себе на дикого лохматого волка. «Да. Все. Я не имею права расклеиваться. У меня же — Лидушка. Мариночка не хотела бы, чтобы я так горевал и не заботился о ребенке ».
Он сменил работу — устроился в частную фирму, их в конце девяностых как грибов развелось, каким-то клерком. Ведь зарплата больше, чем на фабрике. Хотя на самом деле Валера просто не мог быть там, где все напоминало о Марине. Даже решился снимать квартиру где-то на окраине, чтобы просто подальше от того страшного места. А еще отныне шоколад в их доме был табу.
Валера с головой бросился в новую работу. За несколько лет дослужился до руководителя отдела. Ездил неплохим автомобилем. Приобрел в центре просторную квартиру. Когда Лида пошла в первый класс, научился завязывать бантики, плести косички, выкраивал время, чтобы готовить домашние задания. Старался быть для девочки одновременно мамой и папой. И каждое воскресенье они с охапкой цветов ехали на кладбище — к Марине. Рассказывали, как прошла неделя, чего они уже достигли, как скорбят о ней.
… Прошло много лет. Лида училась в университете. Валера, чьих висков уже коснулась седина, давно твердо стоял на ногах, имел свое дело, поэтому баловал любимое дитя, как только мог. Хотя, на удивление, дочь выросла совсем не капризуля.
Однажды вечером в дверь позвонили. Из своего кабинета Валера услышал голоса, а тогда — Лидино всхлипывание. Опрометью выскочив в гостиную, мужчина оторопел: на пороге стоял молодой человек в длинном плаще и странном шарфике, что несколько раз был окручен вокруг шеи. Он протягивал Лиде огромное шоколадное сердце. А она плакала … «Я не понимаю, чем я оскорбил вашу дочь, — бормотал, запинаясь. — Просто сказал, что моя любовь к ней такая же большая и горьковато-сладкая, как это сердце ». «Не переживайте, молодой человек, — глотнув клубок, что подступил к горлу, выжал Валера. — Это не вы виноваты. Когда-то я вам расскажу нашу грустную историю. А пока идите домой ».
« Ты, дочка, не плачь, все ведь прекрасно, — гладил по волосам. — Береги чувства к Вадику, получишь доброго человека, а я — хорошего зятя. Ребята, которые умеют делать шоколадные сердца, не бывают злыми. Это я по собственному опыту знаю ».
***
В это воскресенье они ехали на кладбище к Марине втроем. Без цветов. В большом пакете несли шоколадное сердце (его тесть с зятем вместе изготовили) — сладковато-горькое, как сама любовь.