На террасе кафе за чашкой кофе я сидел с капитаном карабинеров. Не понимал этот итальянский Пинкертон, что же было такое смешное в этой истории. Наверное, думал, что эти русские и впрямь какие-то чрезвычайно загадочные люди.
Капитана как лучшего среди тех, кому приходилось работать с иностранцами, шеф полиции попросил разобраться в одном деликатном деле. Истцом был пожилой итальянец, довольно богатый и влиятельный в политических кругах человек. У него исчезли … очки. В их краже этот представитель итальянской элиты подозревал молодую украинку, которая работала у него горничной.
Капитан весьма неохотно взялся за это дело, потому-то внутренне почувствовал: что-то тут не так. Но что поделаешь, служба есть служба.
Горничную отправили в полицейский участок. В кабинете их было трое. За столом слева сидела молодая переводчица, которая недавно закончила университет. Девушка то бралась за шариковую ручку, словно силясь что-то написать, то переводила с места на место толстенный итальянско-русский словарь. А прямо перед капитаном, посреди комнаты, опершись на спинку мягкого кресла (разве такое может быть в полицейском участке?), закинув ногу на ногу и повернув свою удивительно хорошенькую головку к окну, за которым виднелся прекрасный альпийский пейзаж, сидела красивая, с пышными формами женщина.
Капитан поймал себя на давно уже сверлящей его подсознание мысли: «Не могла! Не могла эта женщина сознательно украсть те очки. Даже с чисто практических соображений. Ибо только две недели назад она получила полную легализацию, а значимость этого документа немыслимо даже ставить на весы с каким-то мелким проступком «.
— Мы имеем заявление, — начал капитан. Волнение переводчицы сразу улеглось, и она старательно начала переводить отдельными фразами: — … что у такого-то синьора вы взяли очки. Или это действительно так?
Молодая украинка, не отрывая зачарованного взгляда от горного пейзажа, задумчиво, еще полностью не осознавая сущности этого действа, спросила: «А это мне надо?».
Переводчица старательно, слово в слово, перевела: «Это ей нужно?».
«Я так и знал, что-то тут не так, — подумал капитан. — Потом тот богатый синьор помирится со своей горничной, а я останусь виновным «.
— Я понимаю, что это вам не нужно, — уже не так сухо продолжил капитан, — но тогда вам придется хотя бы вернуть стоимость тех очков!
Молодица отвела задумчивый взгляд от окна и остановила его на капитане. Какие-то искорки заиграли в ее глубоких карих глазах. Она слегка подалась вперед. Упругие груди томно выглянули из неглубокого декольте и заколыхались в такт сказанному: «Здрасте, я ваша тетя!».
«Она говорит, что находится с истцом в родстве», — после минутной заминки сказала переводчица.
«Я же чувствовал, что что-то тут нечисто, — подумал капитан. — Завтра они, чего доброго, законодательно оформят свои отношения (таких примеров немало), а полиция, как всегда, будет крайней. »
— И все же вам придется заплатить синьору, а дальше — разбирайтесь сами. Я не намерен вмешиваться в ваши отношения.
Молодая украинка теперь уже почти встала, сжала кулачки и, подперев ими свои соблазнительные формы, гневно и с нажимом отрубила: «А хрена не надо?».
Хрупкая переводчица сначала на мгновение растерялась, а потом, испуганно заморгав глазами, скороговоркой выпалила: «Она согласна расплатиться овощами».
Здесь уже сорвался и капитан. «Объясните ей, — нервно завертел головой полисмен, — что для меня главное, чтобы это дело было улажено. А она будет платить деньгами, натурпродуктом, или уладит каким-то другим способом, мне безразлично «.
Очевидно по этой капитанской скороговорке женщина, знала лишь некоторые бытовые фразы, поняла только одно, но ключевое слово «натура», что не требовало перевода. Резко поднявшись, она быстро подошла к капитанскому столу, оперлась обеими руками за его край и сердито заговорила. Капитан не испугался и не смутился, но уже с неподдельным интересом посмотрел на удивление на хорошую в своем гневе и отважную иностранку.
— Так этот старый хрыч натурой хочет? Я думаю, что он меня щиплет и щиплет. Так он сам не может добиться, а теперь и полицейских в помощь взял. А эти все мне: очки, очки. Сейчас я дам очки!
Капитан удивленно смотрел на женщину и понимал, что ее уже никто не остановит. Переводчица, казалось, онемела и сидела, словно прикованная к своему креслу цепями.
Разъяренная украинка, не прощаясь, резко повернулась и направилась к выходу. Останавливать ее никто и не предполагал …
Минут пять я не мог унять смех. Капитан пытался понять, что же смешного я нашел в этой истории и почему так искренне веселюсь. Действительно, что-то загадочное и непонятное есть в этих украинцах. Я уже не стремился объяснить капитану (пусть остается в догадках), что не его вина в непонимании этого дела, что только неточность перевода и незнание колорита языка породили его сомнения.
Вместе испытывал гордость за свою соотечественницу, которая сумела так искренне и непринужденно отстоять свою честь, а, следовательно, и честь своей страны.
