Художниками рождаются. Рождаются в различных слоях общества и при различных обстоятельствах. Рождаются для того, чтобы выполнить свое предназначение независимо от условий, предложенных судьбой. Они – избранные, пользующиеся поддержкой семьи или рассчитывающие только на себя, впитавшие накопленный ранее опыт или не имеющие ни малейшего представления о канонах академического искусства, известные или пребывающие в забвении, идущие по пути, признанному или отвергнутому другими.
Есть среди них и такие, кому общество заявляет о своем недоверии, чье право на признание подвержено серьезному сомнению, чьи творения были обречены на отторжение и насмешку. Аномальные психофизические состояния, отсутствие кастовых привилегий, изоляция от общества образом жизни создали предпосылки для индивидуального самовыражения, наиболее интуитивного и изобретательного, наиболее свободного и искреннего, но в то же время стоящего в стороне…
Их искусство – искусство «посторонних» – во все времена подвергалось усиленной сегрегации из-за отсутствия всякого интереса (медицинского, этнографического и т. д.). Многовековая история европейской культуры крошечными шагами продвигалась от целенаправленного наблюдения за жизнью и бытом безумных обитателей приютов к познанию продуктов их творчества, от чисто медицинского интереса к признанию эстетических достоинств создаваемых произведений. Ранние изображения состояния безумия дошли до нас как свидетельства одержимости в греко-римском искусстве, изгнания дьявола – в христианской иконографии, а распространенный сюжет позднего средневековья – корабль дураков – известен по картинам Иеронима Босха. Одна из иллюстраций к книге Джонатана Свифта, изданной в начале 18 века, также передает картину жизни приюта для душевнобольных.
Радикальный поворот в сторону интереса к обитателям «домов безумных» произошел в 18 веке. Господствовавший в ту пору романтизм породил идею близости гения и помешанного, утверждая, что истинно художественная натура ближе к сумасшествию, чем к норме. Ряд произведений Франсиско Гойи – два громадных полотна и серия рисунков мелом – свидетельствуют об обращении художника к безумию как значимой для него реальности. И хотя в середине 19 века романтизм теряет былые позиции, гений в ряде случаев стал диагностироваться медиками как вид душевного расстройства. Наиболее научно-обоснованной в 19 веке стала теория Чезаре Ломброзо – антрополога, криминалиста, психиатра и одного из первых коллекционеров работ пациентов клиник. Он попытался описать характерные черты искусства душевнобольных, а также выдвинул тезис о том, что гений является формой «морального безумия». Однако среди своих пациентов Ломброзо не нашел ни одного гения, что явно противоречило его теории.
Исторически сложилось так, что к началу 20 века предпосылки для преобразования мышления в отношении к душевнобольным и их творчеству были созданы в Германии. В 1912 г. здесь проводилась большая международная выставка, демонстрирующая размах движения, названного экспрессионизмом. При этом ряд художников-экспрессионистов изображали себя на портретах, напоминавших образы сумасшедших (это было позднее использовано в рамках нацистской концепции дегенерации как доказательство их неполноценности).
Бесспорным остается и то, что в конце 19 – начале 20 века наступил переломный момент в восприятии и «принятии» доселе отвергнутых художеств. Под знамя разворачивающейся «художественной революции» встали художники (Пабло Пикассо, Поль Гоген и другие), считающие самовыражение людей, не затронутых цивилизацией, истинным («сырым» в смысле «неприготовленности» культурой) творчеством. Очарованные искусством Африки, Океании и Полинезии, многие обратили свой взор и на безвестное прежде искусство душевнобольных, широко представленное в сформированных к тому времени крупных коллекциях врачей-психиатров (В. Моргентхаллера, Г. Принсхорна и др.). И уже вершины треугольника «художник – душевнобольной – психиатр» стали определять подход к подобному творчеству. Большинство психиатров предпочитали обработку и систематизацию изобразительного материала, которым располагали. Художники же, в поисках максимальной экспрессии, сознательно отождествляли себя с безумцами, достигшими, по их мнению, идеальной свободы. И где-то в бесконечном движении между психиатрами, художниками и наиболее просвещенной частью публики (неподготовленная аудитория в большинстве случаев не в состоянии адекватно воспринимать искусство душевнобольных) металась художественная критика, пытающаяся постфактум связать воедино нити рационального и иррационального подходов.
В этой связи книга Г. Принсхорна «Художество душевнобольных», написанная в 192 г. и дающая глубокий анализ собранных им работ, выступила своеобразным свидетелем защиты в деле признания эстетической ценности подобных произведений. «Оправдательный приговор» вынесла также комиссия Российской Академии Художественных Наук, проводившая в 192 г. исследования по изучению психотехники творческого процесса (в соответствии с планом, разработанным В Кандинским). Выводы говорили сами за себя «… люди, кажущиеся на первый взгляд типами патологическими, являют собой истинное творчество».
Интерес к художественной продукции, рассмотренной Г Принсхорном в его важнейшем печатном труде, натолкнул французского художника Ж Дебюффе на идею создания концепции анти-культурного искусства, обозначенного им как «арт-брют» К «арт-брют» он относил «любого рода произведения: рисунки, картины, вышивки, лепные фигуры или скульптуры, несущие спонтанный и в высшей степени изобретательный характер и почти совсем не зависящие от общепринятого искусства или культурных шаблонов. Их авторы – неизвестные и чуждые профессиональных художественным кругам люди» (цит. по Тево М., 1995), среди которых могут оказаться душевнобольные (основную часть своей коллекции Дебюффе собрал при посещении швейцарских психиатрических клиник в 1945 г.), медиумы и так называемые «простаки», которые, не будучи признанными безумными, благодаря своим поделкам прослали просто чудаками.
Жизнь и творчество каждого из них – это отдельный мир, кажущийся на первый взгляд странным и даже страшным. Но вместе с тем он уникален, и достаточно сделать первый шаг, чтобы затем пройти весь путь его познания.
Да и как оторвать взгляд от удивительных рисунков и рукописей Адольфа Вельфли, двадцать лет не выходившего из своей палаты-камеры. Его рукой создано бесчисленное множество оригинальных произведений, в которых сочетаются письменный текст, повторяющиеся фигуры и музыкальная партитура.
А Совершенный Дворец почтальона Шеваля – фантастическое буйство ассоциаций, материализованное в камне.
Взгляните на медиумические полотна бывшего шахтера Огюста Лезажа, в 35 лет услышавшего голос, сказавший ему: «Однажды ты станешь художником».
Карло, Алоиза, Демкин, Мазоннев…
Удивительная галактика «арт-брют», где каждый художник – отдельная планета, открывается нам постепенно, даруя все новые имена. И уже понятие «аутсайдер-арт» или искусство аутсайдеров, впитавшее в себя «арт-брют», все чаще становится определяющим при обращении к великому явлению спонтанного «раз-обусловленного» творчества.
Мэдж Гилл, Мартин Рамирес, Генри Дагер, Билл Трейлор, Мишель Недьяр, Анна Заманкова… Бесконечный список имен… Наберемся смелости добавить к ним и такие, как Роза Жарких (работы находятся в Музее Творчества Аутсайдеров в Москве) и Александр Лобанов (работы находятся в Музее Творчества Аутсайдеров и коллекции «Иные» в Ярославле).
Как неведомое озарение пришло к Розе Жарких, жившей на окраине Москвы и всю свою жизнь проработавшей на фабрике, желание творить. 22 года назад Роза перенесла сложнейшую операцию, потребовавшую переливания крови. В такие моменты часто вся жизнь проходит перед глазами как одно мгновение: и первые года жизни (Роза родилась в 1930 г.), и семь классов школы, и работа на заводе во Владимирской области… Ей было уже 46, и жизнь, казалось бы, не сулила ничего нового и необычного, но перемены не заставили себя ждать. Совершенно отвлеченно, движимая какой-то невидимой силой, рука начала рисовать некие образы на бумаге, в которых, присмотревшись, Роза с удивлением узнавала себя, но себя идеальную, живущую в другом мире, гармоничном и безлюдном, открытым и понятным лишь ей. Одновременно во сне ей стали являться чудесные одежды из лепестков, «мелькавшие в четвертом измерении», вырванные из трехмерного пространства и существующие сами по себе. Она постоянно искала средства, которыми можно было бы наиболее полно передать атмосферу Явления, и, наконец, осознала, что лишь вышивка спутанными нитями способна донести энергию отображенного.
Редкие знакомые, решившие по старой памяти навестить Розу, тотчас попадали в нагромождение различных предметов, среди которых сразу же обращали на себя внимание висящие на стенах странные вышивки и «платья», замысловатые украшения, на первый взгляд кажущиеся клубками спутанных нитей, старая Библия в обложке, буквально сплетенной пальцами хозяйки, и, конечно же, выполненная Розой кукла с зеркалом на спине, позволяющая, по мнению Розы, смотрящему «видеть и себя, и Ангела одновременно». Некоторые посетители, находясь под влиянием столь необычной среды, стремятся поскорее откланяться, другие устало пожимают плечами – мало ли что в жизни бывает… А Роза, с облегчением закрыв дверь за гостем, вновь погружается в собственные мысли, ожидая спонтанного творческого всплеска, столь важного для нее. И выпуская свое «дитя» в окружающий мир, она делится частичкой собственного Я. Кто знает, что таят в себе ее записи, сделанные с помощью изобретенного ею самой алфавита, в котором привычные буквы заменены на таинственные иероглифы, а слова пишутся вразброс – так, что даже самой Розе сложно прочесть. Они сделаны не для нас. Но мы не в состоянии пройти мимо.
Жизнь Александра Лобанова, уже 50 лет находящегося в стенах психиатрической больницы, была изложена исследователями арт-проекта «Иные» довольно кратко. Однако за этими сухими формулировками просматривается столь глубокий отрыв от реального мира, что отчетливо понимаешь необходимость существования мира альтернативного, вымышленного. В нем автор работ должен быть защищен и возвышен, в нем он живет среди портретов вождей и бесчисленного множества оружия, именно в нем он находит умиротворение и смысл жизни. Работы свои всегда подписывает – имени не скрывает – человеку, нашедшему себя, скрывать нечего…
Можно до бесконечности рассказывать о том, какой необычной и замысловатой, изученной и неизвестной, притягательной и обособленной является вселенная «аутсайдер-арта». Но уже никто не возьмется отрицать, что это целый пласт мирового художественного опыта, поднятый с первоначально «вне-культурного» уровня и поставленный на постамент всеобщего признания. И пусть сами истинные художники-аутсайдеры в идеале не сознают себя людьми, имеющими отношение к искусству, их творения золотыми буквами вписаны в книгу достижений человечества.
События последних лет свидетельствуют о неослабевающем и даже растущем интересе к искусству аутсайдеров во всем мире:
- 1981 – основание Аутсайдер Архива в Лондоне (в настоящее время его коллекцию можно увидеть в музее современного искусства в Дублине);
- 1986 – основание журнала «Raw Vision» (признанного лучшим художественным журналом 1998 г.);
- 1991 – открытие Интут-центра в Чикаго, компания за открытие музея «аутсайдер-арта» в Нью-Йорке;
- 1995 – открытие Стадхоф-музея в Голландии, открытие в штате Мэриленд революционно-нового Visionary Art Museum, музею в г. Балтимор Конгрессом США был присвоен статус Национального Музея, центра хранения «аутсайдер-арта» и образования в области интуитивного искусства;
- 1996 – открытие Музея Творчества Аутсайдеров в Москве;
- 1997 – открытие музея Шарлотты Зандер (Штутгарт)
и так далее…
Хотелось бы заметить, что когда интерес рождает моду, важно избежать поверхностного подхода к коллекционированию и анализу продуктов спонтанного самовыражения. Известны и попытки привязать к «аутсайдер-арт» любые работы, созданные художниками-самоучками. Не удается избежать и ошибочного приравнивания искусства аутсайдеров к творчеству душевнобольных, в целом. Все это встречается теперь уже и в России. И лишь глубокое изучение явления «аутсайдер-арта» поможет нам полнее разобраться в его сути, понять и полюбить его.
Литература:
Тевоз М. Арт Брют. – Женева, 1995
Сведения об авторе: Анна Яркина – искусствовед, ученый секретарь Музея Творчества Аутсайдеров (Москва).
Статья предоставлена: ИНОВИДЕНИЕ — Выставка творчества душевно иных