Ворона в павлиньих перьях, или Неизвестно, кому повезло

Нет неудачников в любви. Проблема не в любящем, а в предмете обожания: есть люди, которые в принципе не влюбляются. Никогда. Такое свойство психики.
Они по природе своей неспособны на сильные глубокие переживания, если только с ними конкретно (не у них, а именно с ними) не произошло что-то неприятное. Это те, кто во время хорошего фильма, когда дыхание останавливается и к горлу подступают слезы, вдруг отпускает хлесткую шуточку по поводу какого-нибудь случайного языкового ляпа или мелкого, почти незаметного кинематографического изяъна и наслаждается вашим сбитым настроем. Не верьте: это не презрение к сентиментальности – это просто неспособность испытать катарсис. Те, кто, побывав в Лувре, про Джоконду небрежно бросит: «Видел», — и будет целый час обсуждать прелести крошечной миниатюры, написанной Богом и людьми забытым художником 11 века. Не верьте: это не утонченность и эрудиция, а склонность к дешевому оригинальничанью, проистекающая от отсутствия настоящего художественного чутья. Они вступят в партию – непременно лидирующую! – будут носить футболки с патриотическими лозунгами и при этом косить от армии. Они могут знать наизусть Священное Писание, поминать Бога через каждое слово, но горе тому, кто попробует занять у них хоть немного денег. Они будут часами разглагольствовать о любви к природе и купят справку, чтобы не ехать на полевую практику. Пускаться в блаженное сюсюкание при виде маленьких детей, заводить длинные беседы о воспитании, о родительском долге, говорить, что хотят большую семью, – и в один прекрасный день сделать аборт тайком от мужа или бросить беременную любовницу. Или, того лучше, оставить маленьких детей на попечение бабушки с мизерной пенсией или бывшей жены, живущей на зарплату детсадовского воспитателя, никак не участвовать в их судьбе и внезапно появиться, когда дети уже университет закончат. Потому что на самом деле людям этого типа глубоко наплевать и на семью, и на родину, и уж тем более на природу.
Такая бедность эмоциональной сферы порождает скуку и желание «чего-то интересного», жажду сильных страстей и глубоких впечатлений. Не умея получать их интенсивно, находить в собственной душе, они пытаются получить их экстенсивным методом, то есть, количественным: расширять круг знакомств, менять место жительства и работы, половых партнеров. Они любознательны, но это не живая творческая любознательность ученого, а мимолетный интерес туриста с последующим быстрым забвением. Напомните упомянутому эстету о понравившейся миниатюре всего лишь через месяц – и велика вероятность, что он уже не вспомнит автора. Они гиперобщительны и гиперактивны: знакомых с добрый провинциальный город, десять хобби (зачастую в ущерб работе). У эмоционально здорового человека не может быть так много хороших знакомых, потому что любое общение для него – это душевный и интеллектуальный труд, и уж тем более не может быть у него много друзей. И хобби, как правило, либо нет, либо есть одно на всю жизнь, потому что при добросовестном отношении к работе свободного времени не так много. У таких же… друзей по определению быть не может, хоть они и называют другом каждого встречного-поперечного, а из многочисленных своих занятий эти чрезмерно разносторонние и развитые натуры мало что доводят не то что до конца – хотя бы до более-менее сносного уровня. Частая смена деятельности дает этому типу людей слабый намек на те ощущения, которые эмоционально здоровый человек получает от хорошо сделанной работы. Сильно и надолго увлечься каким-либо делом для них так же невозможно, как сильно и надолго увлечься человеком, потому работники из них весьма нерадивые и специалисты аховые (впрочем, премии и повышения они получают не реже, если не чаще добросовестных коллег).
Из-за болезненной тяги ко всему новому они очень подвержены моде, умеют ее чувствовать и при определенной харизме даже создавать. Это касается не только одежды и интерьера, но и более интеллектуальных вещей: сегодня они закончили экономический факультет – завтра получили второе высшее психологическое, сегодня они убежденные атеисты – завтра истово верующие, сегодня американофилы – завтра патриоты. Неудивительно, что образование у них всегда поверхностное, а все идеи – пустой звук. Мода и нескончаемый поток информации заменяют их ущербным душам индивидуальный поиск.
Они необыкновенно, магнетически привлекательны. Это «вечные странники» и женщины вамп, разрушители семей и нарушители общественного спокойствия, «плохие парни» и дорогие любовницы богатых мужчин. Их осыпают золотом. Ради них бросают семьи, продают государственные тайны, предают друзей и себя. Из-за них просаживают состояния, убивают, спиваются и вешаются, их душат в ревнивой истерике. Им посвящают стихи и песни, с них пишут картины.
Не обладая яркими талантами, они зачастую каким-то образом оказываются возле искусства: попсовые певчики и певички-однодневки, актриски-старлетки, нигде не работающие художники и фотохудожники, почти не пишущие поэты, некоторые продюсеры, модные дизайнеры и почти все критики всех отраслей, — но остаются в истории культуры только как модели и музы. Этого следовало ожидать: что они могут дать миру, кроме смазливого личика? Вращение в кругу творческой интеллигенции создает в их мозгу иллюзию причастности к самому процессу творчества. Таковы были Анна Керн и Лиля Брик, такова была Форнарина, с которой Рафаэль писал свою пронзительно-прекрасную Сикстинскую мадонну, таков был ныне малоизвестный английский художник и поэт Данте Россетти, буквально сведший в могилу свою несоразмерно более одаренную и потрясающе красивую жену Элизабет Сиддал, таков был Онасис, погубивший одну из величайших в истории музыки певиц – Марию Каллас. Мы читаем восхищенные отзывы современников об этих людях, совершенно забывая о том, что заслуга здесь целиком и полностью принадлежит художнику, обессмертившему ту или иную потаскушку, и что без его произведений мы бы сейчас даже имени ее не знали.
Они привлекательны и сексуально, и, что самое страшное, по-человечески: их харизма и личное обаяние завораживают и вызывают желание подражать. А между тем эта неотразимость имеет очень простое объяснение и проистекает из той же внутренней ущербности: во-первых, чем шире круг знакомых, тем больше вероятность хоть некоторым да понравиться, а у этих господ он, как уже говорилось, огромный, во-вторых, они сознательно учатся располагать к себе и из-за широкой практики общения постигают эту науку быстро. Эти люди обожают быть в центре внимания, командовать – всеобщее восхищение значит для них то же, что для здоровых дружба и чувство крови. Они словоохотливы и красноречивы от постоянного общения, остроумны от внутреннего холодка и привычки смотреть на все свысока, подмечая недостатки, сыплют типовыми комплиментами, которые всем нравятся, держатся спокойно и с достоинством, всем своим видом излучая уверенность в себе, и настроение у них обычно отличное, так как мало что может их по-настоящему расстроить. Они не стесняются открыто хвалить себя, зачастую откровенно привирая, потому что знают: люди внушаемы – никто не возмутится и не станет сверять факты, более того, чем чаще будешь повторять, что ты самый-самый, тем скорее в это поверят. Они не боятся просить и требовать – открыто, настойчиво, нагло – и, что интересно, всегда получают желаемое. При хорошем интеллекте из них со временем получаются первоклассные – не хуже професссиональных– психологи и очень опасные манипуляторы. Они необыкновенно артистичны, и им не составит большого труда изобразить те чувства, которых они в реальности не испытывают; более того, сам артист может так заиграться, что начинает сам себе верить и даже какое-то время испытывает нечто похожее на чувства эмоционально здоровых людей (только раза в три слабее и не более пятнадцати минут).
Они гибки, редко спорят, стараются избегать конфликтов, придерживаются традиций среды, в которую попали, всем улыбаются и с видимым интересом и участием выслушивают всех собеседников. Из-за этого их считают добрыми и отзывчивыми, хотя на самом деле это просто следствие равнодушия: они никому и ничему по-настоящему не сочувствуют, им все равно, кто прав, и все равно, кого слушать. Они могут изображать искреннюю, до слез, жалость, обнимать, громко возмущаться и во всеуслышанье предлагать помощь, но до реальной помощи дело почему-то так и не доходит. А если каким-то образом потревожить интересы такого вот «светлого человека» или сильно задеть самолюбие, он сей же час превратится в такую злобную тварь, что не дай Бог.
Постоянный поиск нового выражается и в сфере секса: они любят удовольствия и знают в них толк; это искушенные, изобретательные и взыскательные к партнеру, но эгоистичные и оттого не особо умелые любовники. Секс для них значит то же, что для здоровых любовь, и, как правило, они в этой сфере умеют добиться своего, в то время как для их партнеров это в лучшем случае нечто весьма заурядное, а в худшем и вовсе полный альтруизм.
В любовных отношениях сами выбирают объект, на первых порах проявляют в его отношении очень активную инициативу, а когда человек привяжется, присасываются к нему, буквально вытягивают все субстанции: деньги, время, здоровье, душевные силы, — а когда уже нечего взять, бросают, как отслужившую свой срок вещь. Семьянинов из них не выйдет никогда. Любовь для них театр разных жанров и костюмов. Основных тактик поведения две: мучитель и жертва. Первая – чередование тепла с холодностью, веселости и легкости со скандалами и откровенным унижением достоинства партнера, обидное невнимание, избегание разговоров об отношениях, намеренное создание эффекта тягостной неизвестности и неуверенности в будущем, измены, уходы и возвращения, позиционирование себя как короля мира и некой роковой особы, обреченной на то, чтобы сеять зло и причинять страдания. За счет своей открытости менее вредоносна. Вторая опаснее – это ситуация, при которой бессердечным мучителем предстает партнер, а манипулятор объявляет себя отчаянно влюбленным со всеми вытекающими последствиями, как-то: перепады настроения, капризы, детские обиды, бойкоты, беспричинная ревность, истерические припадки, жалобы знакомым, громкие демонстративные уходы, болезни, попытки самоубийства. На первых порах обвал самооценки не так ощутим, как в первом случае, но при продолжительном воздействии психологические травмы у несчастного «мучителя» оказываются серьезнее и исправляются с большим трудом, чем у того, кого просто бросили. В обоих случаях будут завышенные требования к партнеру и огромное количество претензий. Высший пилотаж манипуляции – умение сочетать или грамотно чередовать эти две тактики. В этом случае бедному партнеру уйти от стервеца можно только на тот свет.
Если вас бросил такой человек, во-первых, знайте: вы легко отделались, — во-вторых, не судите строго: он/она правда не понимает, чего это вы так уж распереживались, и никогда не поймет, и наивно полагает, что в вас, как в нем самом, говорят только похоть и самолюбие.
Единственное человеческое чувство, доступное эмоциональным калекам в полной мере, а не в виде жалких подобий… это даже не чувство, а инстинкт – самосохранения. Самое глубинное, самое примитивное, самое животное, что в нас есть, и потому самое прочное. Из этого проистекает крайний эгоизм, а из него, в свою очередь, целый ряд отвратительнейших качеств.
Они необыкновенно жадны, меркантильны и зачастую нечистоплотны в финансовых делах: деньги – залог существования в мире, а собственное существование является для них единственной ценностью. Такие женщины безбедно живут за счет своих любовников, а мужчины склонны к азартным играм и к альфонсизму.
Они лживы, непорядочны, а порой и откровенно подлы. Это те, кто ходит «стучать» начальству на коллег, которых перед этим сам же спровоцировал на бунт. Ну, чтоб упрочить свое влияние и убрать неугодных. Это друзья детства, которые появляются в вашей жизни раз в сто лет – когда что-то от вас надо. Это братья и сестры, за которых вы фактически учитесь и в школе, и в университете и терпите незаслуженные наказания и которые в благодарность уводят ваших женихов/невест и затевают громкое судебное разбирательство из-за наследства. Это дети, которые тянут из родителей деньги уже взрослыми, до самой смерти последних, а если достигают высокого положения, то просто забывают о существовании стариков и могут не приехать даже на похороны.
Личная выгода у них не то что на первом месте – на первом, втором и двадцать первом! Права других людей не признаются и не осознаются в принципе. Не имея возможности искренне симпатизировать и сочувствовать, наши герои глубоко равнодушны к чужим чувствам: люди для них всего лишь объект действительности, как деревья или камни.
Они трусливы – это естественное проявление гипертрофированного инстинкта самосохранения. Они трусливы все: даже те, кто прыгает с парашютом в поисках пресловутых новых ощущений, будут брезгать поцеловаться с больным туберкулезом и бояться перечить шефу. Они мнительны и склонны переживать из-за малейшей угрозы своим интересам так, словно грядет конец света. Они трусливы и мнительны настолько, что боятся многих вещей, которых в норме человек бояться не должен, из-за чего кажутся особо чувствительным здоровым людям необыкновенно беззащитными и трогательными. (Сказанное не относится к боязни мышей, высоты и прочим фобиям – фобии, которые у них всегда есть, в 90% случаев просто игра). При всем при этом они так осторожны, что с ними крайне редко случается что-то по-настоящему плохое.
Они жестоки – от своего равнодушия. В случаях, когда задеты их интересы, они готовы идти по трупам. Мужчины этого типа вопреки своей внешней безобидности потенциально способны на насилие.
Они настолько по-разному ведут себя в зависимости от ситуации, что приводят окружающих в полное замешательство. В них словно есть какая-то чарующая и ужасная тайна, которую хочется разгадать, — и это еще больше повышает их рейтинг. А на деле нет никакой тайны: они либо поступают в соответствии с соображениями шкурной выгоды, либо играют роль. Их внутренний мир не сложнее, чем у ржущей диким хохотом обкуренной гопоты в подворотне: инстинкт самосохранения, половой инстинкт, любовь к себе, драгоценному. Все мысли и поступки так или иначе к этим трем китам сворачиваются. Хотите знать, о чем так меланхолично задумался Свет Очей Ваших, уставившись на пламя костра? Да ни о чем! Просто спать хочет. Ей-богу, ваша кошка способна на более глубокие чувства.
Так что, дорогие мои друзья, знайте:
— если у вас два-три друга, а не пятьдесят, значит, вы умеете дружить;
— если вы в 25 лет не непорочная дева и не секс-агрегат, в чьей постели перебывало больше десятка сраженных наповал вашей неотразимостью, значит, вы не врете о своей сексуальной жизни;
— если вы сомневаетесь в себе, значит, вы порядочный человек;
— если вокруг вас нет толпы, готовой разорвать от восторга, если вы стоите в стороне от нее незамеченный, значит, вы просто умны;
— если вы не умеете стоять на руках и складывать оригами, никогда не занимались классическим вокалом и не горите желанием сплавляться по горным рекам, значит, ваш квартальный отчет в порядке и дома у вас чисто;
— если ваш мозг не выдает каламбуры и обидные резкие остроты со скоростью пулемета, значит, вы нормально воспитаны;
— если вы влюбляетесь редко и сильно и болезненно переживаете разрыв, значит, вам дан дар любить;
— если вы много мечтаете, значит, в вас живет художник;
— если вы способны заплакать от хорошего фильма или музыки, их автор пожал бы вам руку!

И не спешите тратить время на заучивание падонковского сленга или деньги на дурацкие штанишки а-ля Папандопуло только затем, чтобы иметь успех у дураков. И не ходите на нашумевшую премьеру, если вас фильмы этого жанра не интересуют.
А что до наших калек на престоле… Конечно, иногда начинаешь завидовать их безмятежному спокойствию и комфортному существованию. Но… Только представьте. Видеть в Венере Милосской толстую бабу. Читать книгу – и видеть только слова, не переселяться туда, к героям, не идти с ними в бой, не вести корабль между рифами в шторм, не сидеть в кустах во время объяснения героев в любви. Перед собственным – пусть и сотым! – свиданием не дрожать от страха и сладостного предчувствия. Взглянуть на спящего любимого – и не захотеть тихонько поцеловать его. Взять на руки ребенка – и не испытать щемящей нежности в груди. Если в компании кто-то запел хорошую песню, вместо того, чтобы просто наслаждаться красивым голосом, сидеть и злиться, что слушают не тебя. Не знать, как встает солнце над степью.
На самом деле у них нет никого. И ничего по-настоящему ценного – только вещи, барахло. Их жизнь пресна и однообразна – она такова, какой могла бы быть ваша жизнь в камере-одиночке или в голой пустыне.
Не знать вообще никаких чувств кроме физиологических удовольствий, удовлетворенного или уязвленного самолюбия, страха и мещанской радости от покупки новой тачки или шмотки – не есть ли это худшее из несчастий на этой земле?
P.S. Ах да: выбросьте, пожалуйста, книги из серии «Как стать плейбоем» и «Как стать стервой». Не станете: с такой патологией надо родиться.