В своей работе «Тотем и Табу» Зигмунд Фрейд провел исторические параллели сексуального развития каждого ребенка с филогенетическим развитием доисторического человека. Давайте попробуем с этим разобраться. Какие же параллели вывел Фрейд? Вышеназванная работа очень интересна, советую почитать ее всем, кто заинтересуется. В ней Фрейд пытается понять причину возникновения табу и запретов. В итоге он, ссылаясь на теорию Аtkinsona, выводит свои связи с психическим миром ребенка и невротиков.
Но обратимся к оригиналу: «…в один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде. Они осмелились сообща и совершили то, что было бы невозможно каждому в отдельности. Может быть, культурный прогресс, умение владеть новым оружием дал им чувство превосходства. То, что они, кроме того, съели убитого, вполне естественно для каннибалов-дикарей.
Жестокий праотец был несомненно образцом, которому завидовал и которого боялся каждый из братьев. В акте поедания они осуществляют отождествление с ним, каждый из них усвоил себе часть его силы…
..Такова чрезвычайно заслуживающая внимания теория Аtkinsona…
…Для того, чтобы, не считаясь с разными предположениями, признать вероятными эти выводы, достаточно допустить, что объединившиеся братья находились во власти тех же противоречивых чувств к отцу, которые мы можем доказать у каждого из наших детей и у наших невротиков, как содержание амбивалентности отцовского комплекса. Они ненавидели отца, который являлся таким большим препятствием на пути удовлетворения их стремлений к власти и их сексуальных влечений, но в то же время они любили его и восхищались им. Устранив его, утолив свою ненависть и осуществив свое желание отождествиться с ним, они должны были попасть во власть усилившихся нежных душевных движений. Это приняло форму раскаяния, возникло сознание вины, совпадающее с испытанным всеми раскаянием. Мертвый теперь стал сильнее, чем он был при жизни; все это произошло так, как мы теперь еще можем проследить на судьбах людей.
То, чему он прежде мешал своим существованием, они сами себе теперь запрещали, попав в психическое состояние хорошо известного нам из психоанализа «позднего послушания». Они отменили поступок, объявив недопустимым убийство заместителя отца тотема, и отказались от его плодов, отказавшись от освободившихся женщин. Таким образом, из сознания вины сына они создали два основных табу тотемизма, которые должны были поэтому совпасть с обоими вытесненными желаниями Эдипового комплекса. Кто поступал наоборот, тот обвинялся в единственных двух преступлениях, составляющих предмет заботы примитивного общества.
Оба табу тотемизма, с которых начинается нравственность людей, психологически неравноценны. Только одно из них: необходимость щадить животное-тотем покоится всецело на мотивах чувства; отец был устранен, в реальности нечего было исправлять.
Но другое – запрещение инцеста — имело также сильное практическое основание. Половая потребность не объединяет мужчин, а разъединяет их. Если братья заключили союз для того, чтобы одолеть отца, то по отношению к женщинам каждый оставался соперником другого. Каждый, как отец, хотел овладеть ими для себя, и в борьбе всех против всех погибла бы новая организация. Но самых сильных, кто могли бы с успехом взять на себя роль отца – было несколько. Таким образом, братьям, если они хотели жить вместе, не оставалось ничего другого, как, быть может, преодолеть сильные непорядки, установить инцестуозный запрет, благодаря которому все они одновременно отказались от желанных женщин, ради которых они прежде всего и устранили отца. Они спасли таким образом организацию, сделавшую их сильными и основанную на гомосексуальных чувствах и проявлениях, которые могли развиться у них за время изгнания. …
С суррогатом отца… (табу)… можно было сделать попытку успокоить жгучее чувство вины, осуществить своего рода примирение с отцом. Тотемистическая система была как бы договором с отцом, в котором последний обещал все, чего только детская фантазия могла ждать от отца: защиту, заботу и снисходительность, взамен чего сыновья брали на себя обязанность печься о его жизни, т. e. не повторять над ним деяния, сведшего в могилу настоящего отца. В тотемизме заключалась также и попытка оправдаться: «Если бы отец поступал с нами так, как тотем, то у нас никогда бы не явилось искушение его убить». Таким образом, тотемизм способствовал тому, чтобы представить обстоятельства в ином свете и содействовать забвению события, которому он обязан своим возникновением…»
Другими словами, жили-были некие доисторические люди, этакое стадо. Каким-то образом из стада кристаллизуется Самец. Тиран, Отец народа. Он начинает главенствовать в этом стаде, распределяя обязанности и не допуская остальных до самок. Видимо, это длилось недолго. Все остальные «человеки» начинают бунтовать и у них элементарно «срывает крышу». Они убивают Самца, поедают его (каннибализм) и насилуют матерей (совершают инцест). Наутро после оргии в них просыпается стыд и они разбредаются по всему свету каждый со своей самкой, образуя таким образом все народы. А чтобы такого больше не повторилось — устанавливают негласные Табу. Например, на инцест. Я, конечно, иронизирую, но смысл тот же.
Как же все это связано с развитием современного ребенка? Какая связь между этими кровожадными монстрами и чистыми невинными дитятями? Символическая, конечно. Для нормального развития нам необходимо пройти через некие рубежи: символические отцеубийство, инцест и каннибализм.
На основе наблюдений за своими пациентами, Фрейд вывел следующие фазы детского развития: оральная фаза, когда губы, слизистые оболочки рта, язык становятся эротогенными зонами. Вначале младенец впивается в материнскую грудь, ее тело и насыщается его продуктом (каннибалистская фаза), а потом испытывает удовольствие от самого процесса сосания и манипулирования материнской грудью. Анальная фаза наступает, когда ребенку начинает доставлять удовольствие мочеиспускание и дефикация. Соответственно эротогенными зонами являются слизистые прямой кишки и половых органов. Известно, как много хлопот и волнений доставляет ребенок, когда он упорно не желает садиться на горшок и предпочитает мочиться и испражняться в штанишки. Часто при этом ребенок прячется от родителей где-то в укромном и скрытом месте. Его побуждает к этому чувство удовольствия от раздражения эротогенных зон. Третья фаза – генитальная, включающая в себя Эдипов комплекс.
Где-то в два года ребенок делает из своей матери сексуальный объект. К отцу же у него амбивалентное отношение. Он видит в отце свой идеал, восхищается им, идентифицирует себя с ним, но в то же время видит в нем соперника в его любви к матери. Отсюда желание избавиться от отца. У мальчика, говорит Фрейд, заложен комплекс виновности перед инцестом и желанием смерти отца. Вина усугубляется страхом наказания кастрацией, особенно, если он увидит, например, при купании сестрички, что она лишена пениса, которым он гордится как символом мужской силы. У девочек же комплекс Эдипа или комплекс Электры проявляется во влюбленности в отца, на пути которой уже становится соперница-мать. Суть Эдипова комплекса состоит в проблеме инцеста и его преодоления.
Понаблюдайте за детьми… Легко заметить, что мальчик один хочет обладать матерью, воспринимает присутствие отца как помеху, возмущается, когда тот позволяет себе нежности по отношению к матери, выражает свое удовольствие, если отец уезжает или отсутствует. Часто он выражает свои чувства словами, обещая матери жениться на ней. Конечно, это далеко до преступлений Эдипа, но по сути своей – одно и то же. Часто дело затемняется тем, что тот же ребенок одновременно при других обстоятельствах проявляет большую нежность к отцу. Мать заботится обо всех нуждах ребенка, и поэтому ребенок заинтересован в том, чтобы она ни о ком другом не беспокоилась. Малыш проявляет самое неприкрытое сексуальное любопытство по отношению к матери, требуя, чтобы она брала его ночью спать с собой, просится присутствовать при ее туалете или даже предпринимает попытки соблазнить ее.
У маленькой девочки Эдипов комплекс складывается аналогично. Нежная привязанность к отцу, потребность устранить мать как лишнюю и занять ее место, кокетство.
В чем же задача этой фазы? Для сына задача состоит в том, чтобы отделить свои либидозные желания от матери и использовать их для выбора постороннего реального объекта любви и примириться с отцом, если он оставался с ним во вражде, или освободиться от его давления, если он в виде реакции на детский протест попал в подчинение к нему. Эти задачи стоят перед каждым; удивительно, как редко удается их решить идеальным образом, т. е. правильно в психологическом и социальном отношении. А невротикам это решение вообще не удается; сын всю свою жизнь склоняется перед авторитетом отца и не в состоянии перенести свое либидо на посторонний сексуальный объект. При соответствующем изменении отношений такой же может быть и участь дочери. В этом смысле Эдипов комплекс по праву считается ядром неврозов.
Конечно, установить связь сексуального развития ребенка с некой мифологической основой – было сильным ходом со стороны Зигмунда Фрейда. И привело к сильнейшему резонансу со стороны научной общественности. Хотя и все другие его работы не были приняты на ура.
Сейчас появилось еще больше теорий, описывающих стадии развития ребенка. Но все теоретики согласны, что удачное прохождение любой из них – уменьшение проблем во взрослой жизни человека. Примечательна, например, теория Мелани Кляйн с ее утверждением, что Эдипов комплекс начинается не в 2-3 года, а самого рождения ребенка. Ее теория основана на многолетними наблюдениями за новорожденными детьми и тоже заслуживает пристального внимания. Но это уже другая история.
Курбатова Мария
