— Все началось как обычно, ну то есть: Он, Она, взгляд и все такое.… Кажется, это было так недавно, а уже пол года прошло. Да и не чувствовала она ничего, вернее, просто знала, что с этим человеком их многое объединяет, ей хорошо, спокойно. Был такой месяц, когда хочется веселья, май на дворе, как никак. Хочется не на учебники смотреть, а на что-нибудь поприятнее…. Вот и встретилась с ним. Гоша, хм, имя-то какое. Казалось, сама вселенная собралась с силами и подарила ей то, чего она больше всего желала в данный момент – человека, готового выслушать и принять. Он выслушал, принял и, как ни странно, влюбился. Втюрился по уши. Окунулся с головой.
Она не могла понять, что же такого в нем привлекательного… Ах, да, забыла представить нашу героиню. Познакомьтесь, дорогие мои друзья, Лена. Ларина Лена. Забавно, правда? Хорошо хоть не Любовью назвали, а то ж была такая идея. Подруга моя закадычная, так сказать. Сегодня мне выпал шанс рассказать Вам всю её историю, от начала и до конца, – остановилась девушка, чтобы перевести дух.
Группа людей, собравшихся вокруг неё, смотрели заворожено и ждали продолжения. Видимо, им очень нравилась такая ситуация – они могли смотреть на это чудо снизу вверх, поскольку сцена все-таки была шикарная, какая должна быть. Перед ними открывалось зрелище, какое сможет заставить каждого застыть в изумлении: хрупкая, почти невесомая девушка, стояла у самого края сцены, так заглядывая в глаза зрителям, что, казалось, видит душу. Каштановые волосы ниспадали с плеч, губы застыли, захватив побольше воздуха и сил, чтобы продолжить рассказ. Её глаза, цвета лавальер, смотрели задумчиво, будто переживая заново то, что прошло уже давно.
— Гоша смотрел на неё, не замечая никого вокруг, будто это не девушка, а Богиня, спустившаяся с небес, чтобы посмотреть на род людской, — девушка задумчиво подняла глаза к софитам, на свету её волосы блестели и зрители восхищенно направили свои взоры туда же, к самому потолку здания театрального училища. Она жестикулировала, показывая, как рад был парень этой встрече, он не мог устоять перед обаянием Лены, просто не мог. Девушка сама не знала о своей красоте, хотя, может это все комплексы.
— Разве можно так рассказывать? Это просто чудо…. Не могу понять, она будто растворилась в своем повествовании, живет там, проживает все с новыми силами, но со старыми эмоциями. – Мужской шепот из толпы зрителей не помешал девушке продолжить.
— Они встретились в парке. Она сидела на скамейке и фотографировала ребят, которые в довольно еще прохладный майский день, резвились в фонтане, забыв о родителях и о последствиях этого купания. Можно было подумать, что она не замечает ничего, кроме того, что улавливает объектив её фотокамеры. Но это не совсем так. Девушка заметила симпатичного молодого человека, как только он появился в начале аллеи. Было такое чувство, что он светился изнутри. Золотистые волосы парня немного развевались на ветру, придавая его образу некоторый шарм и утонченность. На вид лет 18-ть, раздумывать было некогда – такой кадр было бы преступлением пропустить! Она смело направила на него объектив, а он, ничего не замечая, продолжал идти неспешно по аллее, все приближаясь к тому месту, на котором сидела Лена.
Вдруг он поднял взгляд от земли, посмотрел прямо в объектив, немного растерянно улыбнулся….
— Игорь. Можно просто Гоша, — представился он, улыбнувшись немного смелее. Его улыбка…. Было в неё что-то такое, что выбивало землю из-под ног. Лена много раз влюблялась, но чтоб вот так, сразу – никогда. Они притянулись друг к другу как половинки одного целого. Лена не могла отвести взгляда. Просто не было сил.
— Елена, просто Лена, — Боже, что я говорю?! Да называй меня как угодно! Для тебя я буду кем угодно! Только не уходи, останься навсегда! Со мной. Не отпускай меня! Какие, к черту, кадры, съемка? Мне нужен лишь ты! Ты один! – все вихрем пронеслось в её голове, наверно, что-то отразилось на её лице, поскольку небывалые серо-голубые глаза пронзили её сердце и душу насквозь. Он прошелся по ней, от макушки и до самых пят. Тут то она поняла, что это значит, когда тысячи мурашек гордо шагают по всему телу, предвкушая последующее за этим продолжение.
— Лена, скажите, Вы здесь одна? – спросил Гоша. Мммм…. Какой же у него все-таки приятный, завораживающий голос.
— Знаете, давайте перейдем на «ты»? И да, я здесь одна, занимаюсь поиском чудесных и необычных пейзажей, портретов…. – Какая наглость! Когда я успела стать такой? Я же была всегда скромной девушкой.
Она быстро покраснела, как её показалось, от макушки до пят, прямо там, где минуту назад шагали милые мурашки. Гоша посмотрел на неё с обворожительной улыбкой, она тонула в его глазах, не надо спасать, она хочет утонуть.
— Я вижу, тебе понравился…. Раз ты все-таки на меня объектив камеры направила? – воскликнул парень.
Думая о том, как бы падение какого-нибудь метеорита совсем не разрушило первое впечатление, Лена мило, как она думала и надеялась, улыбнулась парню, предложив пройтись до её квартиры, где хранится запас всех её фотографий за последние лет десять. Этого хватит, чтобы на несколько часов задержать обворожительного сероглазого принца. А поскольку он, как оказалось, не из пугливых, то можно показать ему все и даже сказать, что она не такая, когда он попросит остаться на ужин или на чашечку чего-нибудь, например, чая.
«Да какая ты не такая? Елена Павловна, вас же сейчас распирает от желания броситься на него! Ведете Вы себя как мартовская кошка! Вас мама не учила, что это невежливо, так сразу переключаться? Он же человек». – Голос внутри становился все назойливее и настойчиво просил не торопиться, а разглядеть в нем душу, а потом уже все остальное. Но наша девочка уже совсем выросла и решила, что не надо заковывать себя в рамки, когда сразу хочется от них избавиться. Но ладно, она подождет до ночи. Сразу набрасываться это, действительно, как-то неприлично.
Гоша шел рядом и Лене на мгновенье показалось, что он читает её мысли – он так улыбнулся и хитро подмигнул, что на душе у неё уже совсем не кошки скреблись, внутри тигрица хотела вырваться и Лена уже честно почувствовала себя какой-то сексуально озабоченной.
«Так. Лена, успокойся. Тебе сейчас нужно выпить зеленого чаю, а лучше, конечно, чего-нибудь покрепче, но, боюсь, ты тогда вообще себя контролировать перестанешь. «Jack Daniels» сейчас бы был кстати. Эх, не видать тебе сегодня бурной ночи любви, тебе же только восемнадцать недавно стукнуло, а ты уже на людей бросаешься. Сколько ж можно? ».
— Заткнись, — вырвалось у Лены. Свой внутренний голос заткнуть очень сложно, но попробовать то стоит.
— Что, прости? – Гоша даже остановился от удивления, — я молчу уже минут десять, не меньше.
«Упс, это я что, щас вслух сказала? Вот, блин, еще подумает, что на сумасшедшую нарвался».
— Я ничего не говорила, тебе показалось, — что, решила из него сумасшедшего сделать? Вряд ли получится.
До дома они дошли в тишине, Лена старалась не разговаривать со своим внутренним голосом, пока одна не останется. Значит, о том, чтобы пригласить его на ночь придется забыть, эх…
Поднимаясь по лестнице, девушка заметила, что Игорь старается быть к ней поближе. «Хм, наверно все-таки у меня паранойя».
— Проходи, — Лена открыла дверь и пропустила гостя вперед.
***
На сцене сменились декорации, зрители будто бы и не заметили, они смотрели только на неё, хрупкое существо ходило по сцене, жестикулировала и не забывала обращаться к зрителям. Её взгляд прожигал насквозь. Оторвать взгляд было невозможно.
— Думаете, она сможет долго держать зрителей в напряжении? – мужчина повернулся к женщине, сидящей напротив. Та лишь ухмыльнулась и продолжила наблюдать за игрой молодой актрисы.
— Ночь уже опускалась на город. Питер был прекрасен в свете луны, белые ночи давно прошли, мосты разведены…. Все так прекрасно и незабываемо.
— Лен, скажи, а что ты тогда подумала? Когда я первый раз пришел к тебе в гости? – поворачиваясь к любимой, спросил Гоша.
Девушка, наслаждавшаяся до этого времени спокойствием и объятиями милого её сердцу уже немолодого человека, подняла голову.
— Милый, почему ты задаешь такие вопросы? Уже столько воды утекло с того времени, как мы встретились у фонтана. Я подумала, что хочу прожить с тобой всю жизнь, как это говориться, «и в радости, и в горе», — она, улыбнувшись посмотрела мужчине прямо в глаза.
Юная актриса посмотрела в зал. Столько глаз, все смотрят на неё, как она играет. Но нет там глаз, которые она хотела бы увидеть вновь, увидеть Его, прикоснуться к его губам, почувствовать вкус поцелуя. Так горестно было осознавать, что того, ради кого она поставила этот спектакль, нет рядом. Девушка полностью сосредоточилась на рассказе. Её грудь поднималась, стараясь сдержать дыхание. Волнение никуда не уходило, она вновь проживала те дни. Короткие дни её счастья. Так хотелось их вернуть, сломать стрелки на часах, ни о чем не думать и быть вместе с ним. Но это невозможно.
— История стара, как мир. Можете мне поверить, они были счастливы. Тот год, что прошел со дня их встречи был самым счастливым в их жизни. Но она была актрисой, ей предложили роль в спектакле. Она мечтала об этом всю жизнь. Лена не могла поверить своему счастью, все именно так, как мечталось в детстве…
Самый важный спектакль года. Такие пресловутые «Ромео и Джульетта». Тогда она еще не представляла, чем может закончиться её история. Девушка отыграла блестяще, зал рукоплескал её, в надежде, что она подарит кому-нибудь свою улыбку. Но её улыбка, её взгляд, её сердце принадлежало лишь одному зрителю. Игорь выскочил на сцену, закружив её в счастливом, радостном порыве. Они так были счастливы в тот момент. И неважно, что вокруг было много зрителей. Все с умилением смотрели на такое проявление чувств. Молодой человек был довольно красив, за что его полюбили все девушки и женщины, находившиеся в зале. Кто-то даже хотел отбить его у любимой. Но так просто это не сделать.
Второй спектакль, все идет как надо. Все отлично. Выйдя на сцену, она почувствовала острую боль в ногах. Что такое? Она не может отменить спектакль, надо играть! Ни один зритель не понял, что с ней случилось, только Он понял, что что-то не так…
Жуткая боль, невыносимая. Она думала, что только в модельном бизнесе люди способны на такие подлости. Но да, все именно так, как она предполагала. Хорошо еще, что она не выступала на более высоком каблуке, а то свалилась бы сразу же. А отыграть нужно было, просто необходимо. Этот спектакль так важен для театра! На неё возлагались большие надежды….
«Боже! Как больно, больно ходить…. Надо играть, успокойся, Елена! Возьми себя в руки! Забудь про боль на время спектакля! Ты живешь другой жизнью, жизнью главной героини! Ты играешь Офелию, это роль, о которой ты всегда мечтала! Так сыграй же её до конца! Боже, как больно!». – Слезы выступили на глазах, слишком сильная боль, чтобы терпеть, история была немного грустная, зрители подумали, что так и задумано. Все хорошо, относительно хорошо.
«Как же больно»
Актриса упала на колени, ей было больно, зрители повскакивали со своих мест, стараясь узнать, что происходит. Каштановые волосы растрепались. Она заново проживала ту жизнь, жизнь от которой остались одни воспоминания.
Тень улыбки проскользнула в её глазах, она неспеша поднялась с колен, продолжив историю. В её глазах стояли слезы, заменив улыбку на её устах.
— Как хотелось закричать, заплакать, уйти, упасть, сломаться…. Нельзя. Это наша работа. Спектакль завершен. Все разошлись по домам. Лена сидела в гримерке и плакала, плакала от боли. Игорь вбежал в комнату, увидев её ноги, он сразу сел…
— Господи, любимая, как это так? – слезы стояли в его глазах, — кто это сделал??? Я его закопаю! Скажи мне только, КТО?
Голос парня срывался, вскоре послышались только рыдания. Непривычно видеть, как парень плачет.
Ноги актрисы были все в крови, не было живого места, осколки стекла сделали свое дело.
— Кто-то очень захотел, чтобы спектакль отменили, только фиг вам, я просто так не сдамся! Уверена, что это какая-нибудь женщина, может даже твоя поклонница, — спокойным голосом Лена начала «успокаивать» Гошу, который находился в полуобморочном состоянии и не мог пошевелиться.
— Так ты что, думаешь, это все из-за меня?! Ты… ты думаешь, это я виноват в произошедшем??? – он уже срывался на крик
— Господи, деточка, кто ж тебя так? – послышался голос из-за двери, — На тебе живого места нет, бедненькая…. Сейчас принесу пинцет, перекись и бинты. Сиди здесь, я быстро, — тетя Зина быстренько ускакала куда-то в направлении своей каморки.
— Вот видишь, сейчас теть Зина мне все перевяжет и через недельку-другую я бегать буду.
— Лен, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты больше играла. Никогда не выходи на сцену, я тебя умоляю, — тихим голосом, почти шепотом произнес Игорь, — я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я просто не прощу себе, если с тобой что-то случиться на этой твоей проклятой сцене! Ты не будешь больше выступать! Никогда, слышишь? Я не хочу, чтобы ты выходила на сцену.
— Ты хочешь лишить меня всего? Сцена – это моя жизнь, без неё я не выживу, я просто погибну, завяну в неволе. Я стану живым трупом, меня не станет. Ты понимаешь это?! Я не могу без сцены, слишком она мне дорога….
— Выбирай, либо сцена, либо я!
«Любящий человек бы так никогда не сказал, Леночка, любящий человек не заставит выбирать, ты должна оставить его, возвратиться на сцену. Столько жертв ради того, чтобы уйти со сцены?» — внутренний голос не давал её покоя.
***
«Разве так можно? Я – актриса по жизни, не играла только лишь искренние чувства, а меня заставляют отказаться от игры, отказаться от жизни…. Вынуть сердце и растоптать, я же не смогу больше жить. Буду лишь существовать. Боже, как я хочу, чтобы это побыстрее закончилось». – Она знала, что ничто теперь не будет как прежде. Впереди она видела лишь тьму, никакого света. Не было театра – не было жизни. Разве не понимал этого Игорь? Он понимал, но вряд ли он думал, что все так серьезно. Что можно умереть ради одной минуты на сцене театра. Можно просто жить театром. И умереть без него. Она никогда не была послушной девочкой, всегда упряма и немного дика. Любовь. Первая Настоящая, решила к неё прийти в 18-ть лет. Так глупо сейчас вспоминать тот фонтан, тот май…. На тумбочке стояла Его фотография. Та, которая была сделана в тот день, когда они познакомились. Слишком безрассудно начинался их роман, стремительно, без предсказуемости. Они уже тогда знали, что будут вместе, но тот вечер в театре будто отвернул их друг от друга. Она, еще не способная ходить, лежала на кровати и ни с кем не разговаривала. Это было так на неё не похоже. Если бы она знала, что вернется в театр, что все будет так, как раньше…. Она думала, что все кончено, на Игоря смотрела, как на врага. Он лишил её театра, лишил её жизни! Лишил её всего, к чему она так долго стремилась, шла к этому всю жизнь! А в итоге…. Все потеряно, никогда больше она не вернется в театр, не поднимется на сцену, не увидит свет софитов….
— Лен, прости меня пожалуйста, Лен, понимаешь, я просто не могу смотреть как ты страдаешь! У меня сердце разрывается, понимаешь?! Ты лежишь так уже вторую неделю, на тебя больно смотреть! Я больше так не могу…. Ну что мне сделать, чтобы ты опять со мной заговорила? Я люблю тебя, хочу, чтобы ты была счастлива! – Игорь срывался, ком в горле не давал ему продолжить, — Лен, посмотри на меня!
Пустыми глазами девушка пронзила его душу. Так живой человек смотреть не может. Будто жизнь ушла из этого тела, будто уже ничего нет, только оболочка….
Игорь с испугом смотрел в эти пустые, но все же полные боли глаза и не мог понять, когда его любимая девушка, его мечта успела превратиться в ЭТО.
Это забитое, ни на что не реагирующее существо лежало на кровати и смотрело в потолок.
«Нет, это не Лена, это просто невозможно! Так измениться за две недели! Она все еще не встает с постели, может быть просто не хочет….». – Сомнения Игоря были понятны всем. Лену не узнавали друзья, вызвали доктора.
Добрый мужчина лет сорока, посмотрел на девушку и сразу все понял. Таких пациентов было очень много. Диагноз прост: потеря смысла жизни, как следствие – потеря вкуса и интереса к жизни в принципе. Так её дальше оставлять было нельзя. Доктор сказал, что её нужно выпустить на сцену, иначе будет очень плохо, она совсем зачахнет и может даже умереть.
Игорь понимал, что выпустить её обратно, в театр, означало бы только очередное начало неприятностей: сплошные интриги, никакой дружбы – просто бизнес, просто игра. В театре играли все, выходя из театра они продолжали играть и, порой, нельзя было отличить фальшь от реальных чувств. Как больно быть чужаком в волчьей стае. Это просто невыносимо и осколки стекла в туфли — это лишь мелкая проказа, баловство, по сравнению с тем, что может быть.
— Лен, ты слышала, что сказал доктор, нужно выпустить тебя в театр, так дальше это продолжаться не может. Но с одним условием, — девушка подняла на него глаза в надежде, что он исполнит то, о чем она уже две недели мечтает, — театр тебе выберу я сам, дабы предотвратить твои мучения и страдания в той труппе, с которой ты играла в прошлом сезоне.
— Гоша, Господи, миленький, когда же я смогу играть? Когда? Когда же? – в глазах девушки вновь заиграла жизнь.
— Как только ты сможешь ходить мы присмотрим тебе какой-нибудь маленький театр на окраине, там очень живописно и приходят туда только «свои». Огромной славы, конечно, там не добиться, но признания и любви зрителей – вполне возможно. Я хочу, чтобы ты играла там, где тебя будут воспринимать как человека, а не как соперницу. Там, где люди добрые и очень дружелюбные. Ты поедешь куда угодно?
— Игорек, куда угодно, только бы в театр, подальше отсюда! На сцену, под свет софитов! На глаза зрителей, пожалуйста, давай побыстрее!
В тот же вечер они уже собрались и уехали прочь из ***. Скромный домик на берегу моря уже ждал их. Там был небольшой театр, только что построенный, конкурентов не было. Численность населения скромная довольно. Было непонятно, что в этой глуши забыла она. Актриса Большого театра, только что взошедшая на пьедестал славы. Разница была огромная. Но театр поражал своим уютом, здесь было как дома.
— Эдуард Альбертович, здравствуйте, — Игорь пожал руку человеку, стоящему у сцены, — я привел вам девушку, как и обещал, она прекрасная актриса.
Невысокий мужчина обернулся и…. Лена утонула в его глазах, небесно-голубого цвета. Как говорят в таких случаях, мужчина был довольно «уютным». Кашемировый свитер идеально подчеркивал его, почти идеальную, фигуру. Глаза внимательно изучали новоприбывшую. Все было ясно как день: очередная актриса увидела в нем жертву. Но, кажется, это был особый случай.
«Тем более она же приехала с парнем, которого я знаю очень давно и которого люблю как сына. Боже, и все-таки как она красива!»
Простите, вас, кажется, Лена зовут? Поднимитесь пожалуйста на сцену, прочтите любой отрывок из вами любимого стихотворения. Прошу.
Эдуард показал рукой на сцену, приглашая её взойти туда, куда она вот уже две недели мечтала просто взлететь…
«Любимой, хм, кажется, Булат Окуджава подойдет…»
К чему нам быть на ты, к чему –
Мы искушаем расстоянье.
Милее сердцу и уму
Старинное: вы пан, я пани…
Какими прежде были мы!
Приятно, что ни говорите,
Услышать из вечерней тьмы:
«Пожалуйста, не уходите!»
Я муки адские терплю,
А нужно, в сущности, немного –
Вдруг прошептать: «Я вас люблю,
Мой друг, без вас мне одиноко.
Зачем мы перешли на ты…»
За это нам и перепало.
На грош любви и простоты, —
А что-то главное пропало…
Мужчины замерли в оцепенении, она не читала, она жила этим стихотворением! Слезы выступили у неё на глазах, будто не давая увидеть то, какое она произвела на зрителей впечатление. В груди защемило, она старалась не разрыдаться. Тогда это была её первая влюбленность, но сегодня она решила посвятить это стихотворение Ему, который стоял, кажется, все понимая, но не решаясь поверить…
***
Лена не могла поверить, что все бывает так просто, настолько…
Это было просто невозможно. Она, как школьница, влюбилась в своего наставника по сценической речи. Да и согласилась она на его помощь только потому, что хотела немного отдохнуть от Игоря и быть поближе к новому объекту обожания. Но тут случилось непредвиденное….
Во время одной из репетиций она почувствовала острую боль в низу живота.
«Господи, как же больно! Адская боль! За что?! Я же ни в чем не виновата! Если это из-за Эдуарда, то я могу сказать с полной точностью, что я не виновна в том, что полюбила! Аааааа, за что?»
Она опрокинулась на колени, не способная встать, боль поедала её изнутри, срочно требовался врач. Пришел наш знакомый, Олег Петрович, который когда-то, кажется совсем недавно, помог Лене вернуться в театр. Неведомо откуда, проездом наверное, но он смог зайти.
— Девушку срочно необходимо вывозить в город на обследование, возможно, потребуется операция, — врач не терял времени на слова,
«Бедная девочка, как же так… Совсем еще молоденькая, двадцати пяти нет, а уже с такой печальной историей»
Вся труппа собралась перед машиной, непонятно откуда взявшейся «Скорой помощи». Игорь, испуганно метался перед носилками.
— Леночка, Лена, ты только успокойся, все будет хорошо, не переживай, я с тобой.
«Вот это то меня и беспокоит. Надоел ты уже со своей заботой, ведешь себя как баба, ей Богу. Ты меня любил, я тебя любила. Прошедшее время. За счастье тебе спасибо, но пожалуйста, не мог бы так не орать в ухо, а то тебя самого откачивать придется. Аааааа, Господи, опять, ну сколько можно! Дайте же вы мне спокойно умереть. Что? Мы уже в больнице, успокоили, сейчас три часа будут пытаться меня вытащить с того света и в конце концов объявят о летальном исходе, знаю я их. Ну почему же такая боль?!»
— Девушка, успокойтесь, сейчас мы вам вколем обезболивающее, вы спокойно дотерпите до операции….
«Операции? Какой такой операции? Что вообще происходит?»
Видимо все это отразилось на её лице, поскольку медсестра так заботливо шепнула:
— Не беспокойтесь, ребенок будет в порядке, он уже жизнеспособен, вы на втором месяце, все будет хорошо. Полежите у нас на сохранении пока.
«Ребенок, ребенок, РЕБЕНОК?! Какой ребенок?! Я что, беременна?! Но ничего же не было! Все было в порядке! Я не могу быть беременна, это просто невозможно! Стоп. Мы же тогда с Игорем… Черт, как раз! Но я не хочу этого ребенка! Не хочу! НЕ ХОЧУ! У меня сцена, театр, карьера пусть небольшая, но все-таки! Мне не нужен ребенок! Заберите его у меня! Сделайте все, что угодно! Кому угодно отдайте!»
Семь месяцев спустя….
Паника прошлась по всему телу, но она не успела ничего сообразить, как ей вкололи что-то и она провалилась в пустоту…
Очнуться её заставил плач… детский плач, по-видимому её ребенка.
«Вот ведь, кто ж тут так орет? Я просто хочу немножечко поспать…. Стоп. Я не поняла, это что, мой ребенок? Вот это кричащее, болтающее ножками чудо – мой ребенок? Ну нет, отдайте его папаше… а, кстати, вот и легок на помине».
Медсестра протягивала мне этот истошно орущий комочек.
— Вы стали мамой, поздравляю! Возьмите его, только осторожно….
— Милая, посмотри, какой у нас малыш, — папаша так улыбался, что невозможно было на него без умиления смотреть, — Леночка, он так на тебя похож, такой же красивый, как мы его назовем?
«Назовем? Вот, черт, ему ж надо правда имя придумать! Кажется, мальчик. Как хочется назвать его Эдиком, но лучше не стоит, Гоша и так уже что-то начал подозревать….»
— Любовь моя, давай назовем его Максом?
«Макс? А что, очень неплохое имя даже….»
— Давай, милый, — девушка натянуто улыбнулась, её все-таки наконец ничего не беспокоило, ничего не болело. Надо было узнать, где Эдуард.
— Гош, а что с театром, как спектакль?
— Милая, не переживай, если захочешь, то по прошествии некоторого времени ты сможешь туда вернуться. Все ужасно соскучились. Эдуард Альбертович спрашивал, как скоро ты сможешь продолжить занятия, со сцен речью тебе, кажется, стоит еще работать.
«Эдуард? Спрашивал обо мне? Господи, спасибо, ты есть! Надо поскорее вернуться, я больше не могу! Я хочу его видеть!»
— Оденьте халат, пожалуйста и можете проходить, — за дверью послышался шум.
— Тук-тук-тук, можно? Где тут наша молодая мама? – знакомый голос прорезал и остановил сюсюканья молодого папаши.
— А, Эдуард Альбертович, все-таки не дождались нашу актрису, решили проведать? – Игорь был так поглощен Максом, что даже почти не обратил внимания на учителя.
— Да, знаешь Игорь, вот, все любопытно было узнать, как она и малыш…
В это время его взгляд опустился на ребенка. В глазах сразу появилось столько нежности, доброты, будто это его сын…
— Прости, Гош, не мог бы ты дать его подержать? – на глазах выступили слезы, — очень тебя прошу, мне так хочется…
— Ну, конечно, о чем вы говорите…
Игорь неуклюже положил ребенка на руки мужчине, который за одно мгновение превратился в старика… но лишь на мгновенье…
— Какой ты хороший, ты, наверное, очень хочешь знать, что тут происходит? – Эдуард тоже попал под влияние малыша.
— Эдуард Альбертович, у меня к вам предложение…. Раз уж вам так приглянулся этот мальчуган, вы не согласитесь ли побыть его крестным… просто у нас здесь нет больше знакомых, а вы мне как отец…
Глаза застлала пелена, об этом он всегда мечтал, ребенок, пусть не совсем родной, но он уже его полюбил. Да, он воспитает его, как надо, будет ему хорошим наставником…
— Я почту это за честь…. Спасибо тебе, Гош….
«Эдуард! Крестный! Игорь, прости, я теперь тебя уважаю… Это ему действительно необходимо, вон он как изменился при виде Макса… А ведь я, любя его, даже не знаю историю. Историю одинокого учителя сцен речи и хозяина театра».
***
Эдуард Альбертович вышел из палаты со слезами на глазах. Жена погибла вместе с их ребенком. Он не смог их спасти. Пожар уничтожил дом вместе с людьми, самыми родными, самыми близкими и любимыми. Он уехал подальше, почти на край света, так было тяжело. Жить не хотелось. Он подумывал о самоубийстве, но решил, что это довольно глупая затея. Жить надо, хотя бы ради других… Но смысл жизни исчез, скрылся в пламени… Теперь театр – смысл жизни.
Когда в театр вошла Она, он сначала даже не понял, она так была похожа на Марину, такие же каштановые волосы, такая же миниатюрная… И глаза, глаза ему особенно запомнились, это были исключительно Её глаза цвета лавальер…. Только у Марины были такие глаза, понимающие, добрые и… влюбленные.
«Неужели возможно такое? Господи, я, похоже, схожу с ума, как же так? Это же моя Марина, точная копия…. Моложе, конечно, но все-таки это она».
Ему удалось тогда сдержаться, тогда он понял, что она нужна ему, хотя бы копия, но нужна. Он больше не может… Тут он узнал, что она была беременна и родила сына. Эдуард решил проверить судьбу, этого просто не могло быть! Но все-таки, мальчик так был похож на их сына, ему было несколько месяцев, когда его жизнь так внезапно и трагично прекратилась, но когда он услышал имя….
«Макс, Господи, неужели ты послал мне такой подарок? Или это испытание? Я не выдержу, если потеряю их еще раз… Но у неё жених, почти что муж, и они, кажется, любят друг друга. Ага, конечно, но она так на меня смотрела в тот день… Будто поняла все. Нет, этого быть не может, она не может знать моей истории, её даже Гошка не знает, не то что…»
Так хотелось подойти, обнять её… Только уроки по сцен. речи помогали ему видеться с ней чаще. Как же она была прекрасна на сцене…. Такая Богиня, Марина, только она могла играть ТАК. Так проникновенно заглядывать в глаза, понимать все с полуслова.
«Я попросил её прочитать что-нибудь со сцены, а она прочитала Её любимое… Нет, это просто невыносимо! Я понимаю, что это не она, это не Марина, но мне она нужна. Мне хочется её обнимать, целовать! Я сошел с ума, Боже! Так дальше продолжаться не может! Пока она лежит в больнице, нужно что-нибудь придумать».
Лена лежала, ни о чем не думая. Ребенком занимались медсестры, приходил Игорь, принес поесть. Хм, какой глупый, не понимает, что он мне не нужен…. Мне нужен только один человек на всей этой земле. Какую же я тогда совершила ошибку, у фонтана, все было слишком быстро. Так не должно было случиться. Фатум свел их вместе, он же свел её с Эдуардом. Как глупо. Её всего 20 лет, врач не ошибся, но в общем-то она еще очень молодая. Сколько испытаний на её жизнь выпало?
Актриса села на стул и разрыдалась, её плечи подергивались от этого. Как глупа и бессмысленна была её жизнь. Теперь она потеряла все. Нет ничего, кроме театра. Там она может показать себя, только на сцене она счастлива по-настоящему.
Смена декораций происходила почти бесшумно и незаметно для зрителей. Их взгляды были прикованы к этому хрупкому чуду. Она перемещалась по сцене бесшумно, рассказывая историю, историю своей жизни…
— Раздался плач ребенка. Это Макс, он так хотел есть… Никого рядом не было, кроме Игоря, но он думал, что Лена спит и не услышит его.
— Заткнись, гаденыш! Сколько можно орать! Ты свою мамку щас разбудишь! Тебе уже три месяца, а ты все орешь, да орешь! Сколько ж можно?! – голос Игоря никогда еще не был таким…. Казалось, он был просто взбешен, вот-вот и что-то случиться.
Раздался приглушенный удар. Плач ребенка усилился, но изменилась интонация… Игорь услышал, что Лена проснулась…
— Милый, ну что ты плачешь? Макс, ты же уже совсем большой, не надо плакать. Твоя мамочка устала, ей нужно отдохнуть, — заботливым голосом, будто ничего не случилось, папаша крутился вокруг ребенка, стараясь его успокоить.
«Не поняла, приснилось что ли? Да нет, я же не спала… Откуда такая разительная перемена в настроении и в голосе? Что-то тут не так. Как так можно? Нужно кое-что узнать…».
— Эдуард, можно к вам?
— Да-да, проходите, кто там?
Когда он увидел на пороге Её, глаза расширились от удивления. Она пришла. Пришла сама и, кажется, за помощью.
— Что-то случилось? Лена, вы сами на себя не похожи, что с вами? – мужчина серьезно забеспокоился за девушку, она была очень бледной, с синяками под глазами, постоянные недосыпы сказывались на её внешности.
— Понимаете, мне кажется, что Гоша постоянно, систематически избивает нашего ребенка, доказательств нет. Я осматривала Макса, но ничего не обнаружила. Однако, присниться мне это не могло. Я слышал удар, слышала, как Гоша разговаривает, точнее орет на ребенка. Слышала плач Макса… — сердце разрывалось на части, когда она вспомнила отчаянный плач её малыша. Она так не хотела ребенка, но теперь она полюбила его, ведь Эдуард его тоже любит. Макс и Эдуард – вот смысл её жизни, даже без театра она смогла бы существовать. Без них – невозможно само существование.
— Так, Лена, вам нужно успокоиться, выпейте воды, — Эдуард сочувственно протянул её стакан, — я давно подозревал, что у Игоря отклонения в психике, но я не думал, что это может вот так проявляться. Его излишняя агрессия была видна еще в детстве. Он сильно эмоционально выделялся из толпы сверстников. Все время кого-то бил, в пять лет измучил котенка, маленького еще совсем: повязал на шею веревку, задушил, потом еще с ним как на поводке, по двору бегал…
Родители были в шоке, обращались к психологам, психиатрам, никто не смог посоветовать ничего действенного. Мальчик остался жестоким тираном, но научился свою жестокость тщательно скрывать. Я то видел, что он не изменился, а вот родители действительно надеялись на его полнейшее излечение после курса реабилитации в одном из центров.
Лена все это слушала с открытым ртом, вот уж никогда не знаешь, что судьба тебе подкинет в качестве очередного испытания…
Такого она точно не ожидала, надо отобрать ребенка у отца, пока он чего-нибудь не натворил….
«Черт, он же сейчас с ним наедине! Надо спасать ребенка, моего Макса… Главное, успеть вовремя»
***
Машина ехала на скорости 120 км/ч. «Господи, лишь бы не тормознули! Мне нужно успеть, я просто обязана!»
Эдуард вжался в сиденье, когда стрелка спидометра приблизилась к 200 км/ч.
— Лен, может не стоит так гнать? Еще ничего не случилось и вряд ли случиться.
— Еще? А вы хотите, чтобы что-то случилось?!
Эдуард примолк, дипломатичности ему не занимать. Тем более не стоит останавливать разъяренную мать, которая едет спасать своё дитя. Это знают все.
Машина с визгом тормозов остановилась у дома. Лена выскочила из неё и понеслась к двери. Игорь стоял у окна, был виден его силуэт.
Удар! Еще один! Сердце разрывалось. Нельзя её туда одну пускать. Делать нечего. Эдуард побежал за девушкой. Обещал же заботиться.
Плач Макса разрывал душу.
«Сынок, сейчас мама придет, подожди…»
Но увиденное зрелище заставило остановиться на пороге.
Мальчик сидел, привязанный к стулу какими-то проводами, один из которых был на шее, как удавка. Рядом с ним стоял стол, на котором лежали ножи и рабочие инструменты. Крови не было, но мальчик был очень бледен и напуган. Под глазом был заметен намечавшийся фингал.
Игорь испуганно обернулся, чуть не упав от неожиданности, увидев Лену.
— Отпусти ребенка, немедленно! – такого тона она от себя не ожидала.
— Лен, Лена, это не то, что ты подумала. Не пори горячку. Я сейчас все объясню… — Игорь лепетал что-то еще, но Лена его не слушала.
Телефон лежал рядом, на тумбочке у окна. Она звонила. Звонила в милицию.
Поскольку следы побоев были заметны невооруженным глазом, вопросов у служителей закона не возникло никаких. Назначили судебное разбирательство.
Суд Лена выиграла, ребенка оставили с ней. Нужно было начинать новую жизнь, ни о чем не думать и жить спокойно. Она вернулась в театр. Максу там очень понравилось и он ни на шаг не отходил от мамы.
— Мам, а можно я, когда вырасту, тоже актером стану? В Большом играть буду….
— Макс, конечно, ты можешь стать актером, только в Москву не суйся. Останься здесь. Нужно любить театр, а не славу или деньги. Понимаешь?
«Я не могу жить без театра, это моя жизнь, мой мир, в котором для меня всегда есть место. Я просто счастлива. И пусть моя жизнь не была очень удачной, первая любовь оказалась полным провалом. Но у меня есть Макс и Эдуард – смысл жизни, больше ничего не надо. Они оба любят театр. Отрывать меня от него не будут. Я им верю. За это вам спасибо огромное, ребята».
«Это просто невозможно. Она меня засадила в тюрягу! МЕНЯ! Человека, который её любил, был с ней на протяжении довольно длительного времени. Был с ней, когда она страдала. Был с неё, когда она болела. Был с ней всегда. А она…. Она засадила меня сюда! Как здесь кошмарно… И соседи по камере не настроены дружелюбно. Ооой, похоже, мне здесь не очень легко будет продержаться те десять лет, на которые меня засадили. И почему мы не в России? Отделался бы гораздо меньшим сроком, ГОРАЗДО. Так нет… Надо ж было сюда махнуть. На край земли, блин. Черт! Я здесь не вынесу десять лет!
Я уже не люблю её, её, бросившую меня в этот гадюшник! Я отомщу, вот только выберусь отсюда и она точно пожалеет, что на свет появилась! Как же я тебя ненавижу! Лена, я НЕНАВИЖУ тебя! И я обязательно тебя убью! Дайте только выбраться….»
Губы узника скривились в презрительной усмешке. В голове уже разрабатывался план. План убийства своей бывшей любви и скрытия всех улик.
«Она беззащитная, совсем маленькая девочка. Мамы рядом нет, нет защитников, которые могли бы спасти… Никого нет. Совсем одна. В таком опасном месте. Я обязательно доберусь до тебя, любимая….»
Так плохо еще никогда не было. Макс крутился во сне, не мог понять, что же будет… Казалось, грядут перемены, но слишком наивно было бы предполагать, что он о них знал.
Счастливая семья, ну, почти семья… Эдуард не был ни её любовников, ни её мужем. Он был наставником, мудрым отцом, который помогал им с Максом во всем.
Игрушки – только самые лучшие. Школа – самая лучшая и престижная. Там могли его научить всему. Все было хорошо. Слишком хорошо.
Лена по-прежнему играла в театре. Не думая ни о чем, она поднималась под самый потолок, играя циркачку; убивала себя и плакала над телом Ромео, играя Джульетту… Она полностью погрузилась в этот мир. Её не волновало ни что. Она уже почти забыла о своих горестях – так много воды утекло с тех пор…
Узник слишком долго пробыл здесь. Демонстрируя примерное поведение, он заслужил снисхождение. Его выпустили досрочно.
Как только за ним закрылись ворота, отделявшие его от такого притягательного мира, Игорь поспешил в те места, о которых он всегда помнил.
Вот её домик, почти рядом, в нескольких метрах – театр. Свет в окнах погас. Все спят.
Злобный оскал никто не увидел, яростно блеснули глаза в темноте. План уже был давно сформирован. Нужно было только время… Время, которого всегда было достаточно для узника самой жестокой тюрьмы в этом городе. Даже офисный работник, попавший сюда по ошибке, мог за небольшой отрезок времени превратиться в зверя, в маньяка-убийцу, наследника Фредди….
Как грустно, сердце сжалось в преддверии каких-то изменений в её жизни. Во сне она прижалась ближе к Эдуарду, который всегда был с ней, защита, верный друг….
Макс спал в соседней комнате. За окном мелькнул темный силуэт….
***
Ветер играл с листьями березы, осень вступала в свои права. Казалось, вся безмятежность осталась в лете. Осенью все должно было измениться.
— Лен, Леночка, мне прислали приглашение на свадьбу! Мой друг детства наконец-то женится! Приглашает меня вместе с вами, поедете? – у Эдуарда светились глаза от счастья.
— У меня выступление, я не могу отменить, простите… Возьмите Макса, ему пора увидеть, как люди совершают самую большую ошибку в жизни.
— Считаете, свадьба – это ошибка?
— Хорошее дело браком не назовут, — ухмылка промелькнула на её лице, — знаете, мне кажется, если люди любят друг друга, то штамп в паспорте ничего не изменит, а если не любят, то и он не спасет.
— Я вас понимаю, но почему вы так категоричны?
— Просто… это лично мое мнение, езжайте с Максом, — Лена оглянулась – Макс стоял за дверью и с улыбкой, с надеждой в глазах, слушал разговор.
— Что, Макс? Мы с тобой, два холостяка, на чужой свадьбе, — он улыбнулся, — Будем тебе невесту искать, а то ты вон уже какой большой стал!
— Дядь Эдь, мне всего десять….
— Тем лучше, больше времени на поиски, — Эдя расхохотался, чем вызвал приступ хохота у всех собравшихся на кухне.
Сумки все были собраны, все готовы. Лена оставалась одна, только она и никого больше… Она так мечтала об этом, казалось, хотела забыться в театре, в игре. Чтоб она и никого…
— Пока, мам! – Макс помахал рукой и сразу радостно что-то начал докладывать, сидящему рядом с ним водителю.
— Лена, не скучайте, мы скоро вернемся. Звоните, когда угодно. В любое время дня и ночи.
— Вряд ли это понадобиться, но спасибо. Ведите себя хорошо, — Лена наконец-то успокоилась, все уехали.
Ночь… И только тень подкрадывалась тихо к дому, дому той, которая испоганила ему всю жизнь. В руке блеснул нож…
«Пока не о чем беспокоиться, она наверняка спит… Бедняжка, устала после работы. Сегодня был напряженный день. Выходной, куча зрителей. Я сидел на последнем ряду, ты не заметила. Это хорошо. Я уже совсем рядом, любимая. Жди».
«Черт! Что ж за день-то такой? Будто все мешает мне идти домой…. Я устала, хочу спать…»
Вопреки её желанию, глаза никак не хотели закрываться. Она пыталась заснуть, но тщетно. Встала, поставила чайник. Нужно было попить зеленого чаю, он всегда её успокаивал и помогал заснуть. Пока чайник не закипел, пошла в душ… нужно было привести мысли в порядок.
Послышались шаги. Из-за шума воды, она не сразу поняла, что в доме не одна. Скрипнула дверь. В полоске свете мелькнула тень.
«Даже спустя такое короткое время, она прекрасна. Господи, неужели мне придется её убить? Надо, Игорь, это необходимо. Она заточила тебя в тюрягу. Лишила тебя восьми лет жизни, если бы тебя не выпустили, ты бы так и остался там гнить. Пока сам бы не повесился». – Внутренний голос упорно, настойчиво подталкивал его к решению проблемы. Убийство было для него единственным выходом. Молодой Раскольников вынашивал план мщения восемь долгих невыносимых лет. И вот, наконец, час расплаты пришел.
Вышла из душа, закутавшись в свой любимый халат. Чай уже был готов.
«Мммм, как вкусно… сегодня я все-таки засну. Надо позвонить Максу, пожелать им спокойной ночи».
Лена подошла к телефону. Тому злополучному. Непонятно, почему она снова переехала в этот дом. Было бы гораздо лучше забыть те события, восьмилетней давности.
— Макс? Это мама. У вас все хорошо? Как ты, сынок?
— Ма! У нас все замечательно просто! Давай я дам трубку дяде Эде? Я побежал, мне пора! – беседы с сыном закончилась быстро, в трубке послышался детский смех…
— Але? Лен, это ты? – знакомый до боли, родной голос послышался в трубке, как девушка поняла, что не одна…
— Лен? Ты где? – уже более обеспокоено повторил Эдуард.
— Эд, я в доме не одна, мне так кажется.
— Что значит не одна? Сиди там, мы выезжаем! Лен? Не ходи никуда!
Но трубка уже покачивалась в воздухе. Чьи-то до боли знакомые руки перекрыли рот, чтоб не разбудила никого.
— Слышишь, падла? Как твой хахаль за тебя беспокоиться? – усмешка исказила лицо Игоря.
«Невозможно пошевелиться… Боже, что он здесь делает?!»
— Ты, наверное, хочешь узнать, как я здесь оказался? Не бойся, любимая, я сейчас тебе все расскажу. – Голос сразу стал заботливым. Непонятно откуда у него в руках появились шнуры, похожие на те, которыми он давно привязывал маленького Макса к стулу.
— Не беспокойся, все будет хорошо, милая. Только сначала будет немного больно, а потом ты никогда не увидишь ни сцену, ни своего хахаля, ни спиногрыза!
— Лена? Лен? Там что, Игорь? Лен!
— Да, Эдуард Альбертович, это я, ваш давний знакомый. Приятно снова вас слышать.
— Не смей к неё и пальцем прикасаться! Если с ней что-нибудь случиться, я тебя убью!
— Не беспокойтесь, все, что я с ней делаю, ты будешь слышать, — улыбка промелькнула на его лице. Это выглядело довольно зверски, если учитывать, что в это время он точил ножи…
Привязанная, она не могла ни закричать, ни пошевелиться. Знаками попросила снять повязку со рта.
«Наконец-то!»
— Эд, не надо, не приезжай! Со мной все будет в порядке! Пожалуйста!
— Заткнись! *глухой удар* «По почкам, кажется, я цела» Никогда не смей говорить, пока я тебе не разрешу! Никогда, слышишь, паскуда? Ты под каждого встречного ложишься, шалава! Как ты могла? Ты меня променяла на этого старикана! А я тебя любил! Ты понимаешь? Любил… — удары все усиливались, горло разрывали рыдания.
***
«Так больно. Что это? Кровь… хм, кажется, моя… Блин, Эд же все слышал…»
Лена подняла голову, Игорь не отводил глаз. Зверское выражение лица….
«Как я могла не заметить его агрессии раньше? Он был таким заботливым, добрым… И с Максом так нянчился, а теперь… Боль, пронзает, невыносимо….».
— Гош, скажи, ну что я тебе сделала? Как так получилось?
— Понимаешь, милая, мне кажется, ты сама не знаешь, что натворила. Ты, Ты, а не кто-либо другой засадила меня в этот гадюшник, в то место, из которого обычно не возвращаются. Ты лишила меня восьми полноценных лет жизни. Я долго вынашивал план мщения…. – злобно сверкнули глаза, — тебя нужно убить. Ты должна умереть! В мучениях, в страшных муках…- говорил он, пока обвивал шнуром её шею, горло неприятно сдавило.
Актриса прошла по сцене. Её руки были покрыты шрамами. По зрительному залу пронесся ропот… Так больно… Она вспоминала все с теми эмоциями, но не было ни страха, ничего не было…
— Эд? Он еще на проводе?
— Спроси у него сама, я что, справочная?! Эх ты, ладно… Эдди, ты с нами? – с сарказмом вопрошал Игорь.
— Что тебе надо, сволочь, мы почти приехали! Тебе не жить!
— Эдди смотри, с её губ капает кровь… Она вся в крови, бедная девочка… как же так, ей нужно помочь… Она так надеется, что ты её спасешь… — восклицал он, пока завязывал Лене рот, чтоб не мешала. – Эдди, она почти без сознания. Ты слышишь, она стонет от боли. Её нужен ты. А Макс? Он с тобой? Ну конечно, вы же с ним не разлей вода… Максик, сынок, эт папа, ты помнишь меня?
В трубке раздался плач. И успокаивающий голос Эда.
— Что, наш мальчик расстроился? Ну ничего, мамочки скоро не станет, я с тобой, Макс… Не бойся, я тебя не трону…
— Тронешь её – убью! Отпусти Лену!
— Ах, как нехорошо… зачем же разговаривать на повышенных тонах… Лен, скажи ему что-нибудь? Успокой старика.
Повязку сняли, как же болело все тело… Нельзя сдаваться… Помощь уже близко.
— Эд, со мной все в порядке, пожалуйста, не привози сюда Макса.
— Лен? Лен, с тобой точно все в порядке?
«Хм, наивный… Так я ему и сказала, что у меня по всему телу синяки, пара ребер, кажется, сломана… Испугается еще. Все уже давно решено, нужно только потянуть время…»
Удар! Еще удар! В трубке слышался отчетливо голос Игоря, его старого друга и глухие стоны Лены – его сокровища, его жизни. Он обещал за ней присматривать, заботиться о ней, а получилось….
— Эд, смотри, машина!
«Черт! Задумался! Нужно вырулить! Она ждет моей помощи, мне нельзя совершить ошибку! Черт!»
Визг тормозов… Удар! Один, два… Взрыв! Не осталось ничего… машина полностью охвачена огнем. Выживших нет. А в трубке по-прежнему слышались удары….
Лена услышала сквозь удары взрыв. В трубке повисла звенящая тишина…
«Что-то случилось… Нет! Не должно этого быть! Эд! Нужно вырваться! Необходимо!»
Неизвестно откуда у неё взялись силы противостоять такому напору…. Игорь неосторожно позволил себе ослабить хватку. Лена ударила наугад, боясь промахнуться. От неожиданности Игорь повалился на пол. Девушка схватила нож со стола, благо он был заточен и, не успел еще Игорь подняться, всадила его туда, где, по её мнению, должно было быть сердце этого мерзавца. Её не останавливало то, что она становиться убийцей. Ей нужно было знать, что с сыном и Эдуардом. Просто необходимо узнать, что случилось.
Игорь уже не сопротивлялся, захлебываясь в собственной крови, он пытался что-то произнести….
— Я… ни о чем… не жалею – последние слова. Как мерзко стало ей в тот момент. Последний удар и конец! Все, нет теперь Игоря – её любви к нему, ничего нет…
Подбежала к телефону: тишина…
«Нужно узнать, что случилось… Стоп. А тело? Его ж надо куда-то деть….»
Единственный выход она нашла в огне. Быстро облила дом бензином и подожгла. Неизвестно, откуда в ней взялось столько решительности….
Дом полыхал пол часа от силы. Пожарных никто не вызвал, огонь не пошел дальше, а остановился в этом доме, доме, который она ненавидела всей душой….
Неделю спустя….
— Девушка, вы не должны на это смотреть, от тел ничего не осталось. Вы уверены, что хотите? – немного полноватый судмедэксперт стоял перед ней, он молча сочувствовал, откинул простынь…
— О Господи…. – Лена почувствовала себя нехорошо, плохо, очень плохо…. – Это они, я точно уверена…
— Мальчик, лет десяти и мужчина, предположительно 49 лет… Автокатастрофа. Машина выехала на встречную полосу, по которой шел грузовик… Постаравшись вырулить, водитель легкового автомобиля не справился с управлением и выехал на обочину, утянутый прицепом грузовика… Погибли трое человек – водитель грузовика, легковушки и мальчик.
— Это они, я могу забрать тела?
Лена не чувствовала себя, просто её не стало, в один миг. Эта новость её обескуражила. До последнего момента она надеялась, что они живы… Надежда умерла…. Умерла вместе с ней….
На сцене стояла актриса, лет тридцати, выглядевшая на все пятьдесят… Это был спектакль, которого ждали все. Её спектакль. Она пронесла его через всю жизнь. Моноспектакль «История одной актрисы». Спектакль одного актера. Боль осколками пронзала её душу, пробиралась к сосудам, старалась вынуть сердце…
Зрители восторженно зааплодировали. Занавес. Все разошлись. Софиты погасли. Осталась лишь она. Посреди сцены, всеми забытая, лежала роза… необычного для неё цвета лавальер…..
